Николай Дмитриев - Любой ценой
— Цо?… — Старый граф гонорово задрал голову. — Никогда графы Сеньковские не бывали нищими! Даже когда у них всего имущества была одна шляхетская сабля! Поймите, графиня, мы потеряли больше, чем дом и имущество! Мы честь потеряли!
— О чем ты, Сигизмунд?
— О чем?… — поджал губы граф. — А кто пригласил в дом эту курляндскую потаскуху? Кто поручил ей нашу дочь?
— Но Сигизмунд… Клара просто вышла замуж за офицера…
— Да? Вышла замуж? Что-то я не видел здесь священника… — съехидничал граф и выпалил: — Вся дворня знает, что они таскались друг к другу, а теперь эта шлюха и вовсе сбежала! О, Езус Мария, что будет говорить вся округа?
— Сигизмунд, прошу тебя, прекрати… — графиня повисла на руке у Сеньковского. — Прошу, прекрати…
Граф раскрыл было рот, чтобы ответить, да так и остался стоять, изумленно глядя как из-за деревьев сада вывернулся аэроплан и, ловко приземлившись прямо на обширном дворе, покатился к ним.
Чихнул в последний раз мотор, пропеллер замер, и из кабины с роскошным букетом в руках выбрался прапорщик Щеголев. Увидев окончательно остолбеневшего графа, прапорщик подошел прямо к нему и поклонился:
— Ваше сиятельство! Я получил приказ проверить результаты атаки на германский штаб и счел возможным засвидетельствовать вам свое почтение. Кроме того, осознавая всю меру своей ответственности, а также, желая пресечь всяческие кривотолки, я осмеливаюсь просить руки вашей дочери. Также, принимая во внимание военные и прочие обстоятельства, я готов, конечно, в случае вашего согласия, оставить за вашей дочерью право в любой момент расторгнуть помолвку, ежели будет на то ее или ваше соизволение.
— Но, молодой человек… — граф наконец-то обрел дар речи. — Вы, я вижу, весьма обязательны и потому я должен предупредить вас. Вы видите, тут все сгорело, а это значит, что мы нищи и опозорены!
— Ваше сиятельство, превратности войны не могут считаться позором!
— Да… — неуверенно протянул граф и развел руками. — Но, извините, прапорщик, мы ведь даже не знаем толком кто вы?
— Тогда, ваше сиятельство, позвольте рекомендовать себя… Я, потомственный дворянин, имею четырнадцать поколений шляхетных предков и среди них известного генерала времен Семилетней войны, а основателем нашего рода считается славный боярин Ропша, начавший службу при дворе князя московского…
— О-о-о, — восхищенно протянул граф и тут же спохватился. — Но вы же видите, дом сгорел, что осталось — неизвестно, а приданое…
— Сигизмунд… — графиня потянула супруга за руку. — Какое приданое?
— Ваше сиятельство! — вскинул голову Щеголев. — Не извольте беспокоиться, для меня честь и шляхетность превыше всего!
— О-о-о! — еще выше вскинул голову граф Сеньковский. — Ну, тогда… Тогда…
— Тогда, ваше сиятельство, я еще должен сделать предложение вашей дочери, — и шагнув мимо вновь остолбеневшего графа, Щеголев опустился перед барышней на колено. — Сударыня, предлагаю вам руку и сердце!
Прапорщик на секунду прижал букет к груди и двумя руками протянул его девушке.
— Я… я… — машинально приняв розы, графская дочка зарделась, восхищенно посмотрела на Щеголева и тут же стрельнула глазами на родителей. — Пусть будет так, как скажут папа и мама!
— Сигизмунд! — основательно тряхнула супруга графиня. — Сигизмунд, помни, в твоих руках счастье нашей дочери и фамильная честь!
— Да! — мгновенно встрепенулся Сеньковский. — Да!… Мы принимаем ваше предложение, но вот только, только…
— Граф хочет сказать, — выступила вперед графиня, — что на пожарище нельзя сделать все, как надо, и нужно немного времени…
— Это неважно, — Щеголев поцеловал руку графине. — Я буду здесь, как только вы меня позовете, а что касается времени, то у меня, простите, его тоже нет, мой долг зовет меня дальше!
— О да, мы, как всегда, будем ждать вас прямо с неба, — улыбнулась графиня, пробуя задержать прапорщика, но тот ловко забрался в кабину и весело крикнул кому-то из челяди:
— Эй ты!… А ну крутни!
Пропеллер дернулся, мотор, чихнувши, заработал, и, взмахнув рукой, Щеголев повел свою машину на взлет.
— Да хранит тебя Господь! — разом произнесли граф с графиней и дружно осенили католическим крестом хвост аэроплана…
* * *Наступление развивалось успешно, и поток раненых, лившийся с передовой, сталкивался в районе штаба с ротами второго эшелона, двинувшимися за ушедшими в прорыв частями. Госпитальные фуры едва успевали разминуться с подвозившими снаряды грузовиками, густо дымили катившиеся следом кухни, и, предвкушая победу, радостно гоготали солдаты.
В штабе к этой общей круговерти добавлялись мотоциклисты, приносившиеся сюда на своих «фн-ах», возвращающиеся с передовой пыльные автомобили с офицерами связи, да к тому же и часть госпитальных фур, сворачивая с дороги, везла раненых прямо в усадебный околоток.
Персонал околотка, как и все в штабе, сбился с ног, урывая для отдыха лишь короткие перерывы. Вот и сейчас, выскочившая на минуточку в сад мадемуазель Зи-Зи, совершенно случайно столкнулась там с мадемуазель Тумановой, и обе, переполненные впечатлениями, бросились друг к другу.
— Ой, что делается, что делается!… — выпалила мадемуазель Зи-Зи. — Сколько раненых!
— Но зато мы наступаем, — ответила Туманова и вздохнула: — Только почему-то не возле Подгайчиков, а у Секерно-Райне…
— А не все ли равно! — Зи-Зи махнула рукой. Главное, мы отсюда снимаемся.
— Снимаемся? — удивилась Туманова. — А как же шпионы?
— Уже все утряслось. Вы представляете, Долежай-Марков рвет и мечет, да и я, признаться, так испугалась, слава богу, хоть с этим дурацким письмом все обошлось…
Мадемуазель Туманова подозрительно посмотрела на мадемуазель Зи-Зи и прищурилась:
— Кстати, милочка, давно собиралась спросить, с чего это вдруг поручик Думитраш обратился именно к вам?
— Ну почему, почему… — Зи-Зи пожала плечами. — Во-первых, мы с ним познакомились раньше, во-вторых, милочка, не все только вам, а в-третьих, какое это имеет значение, если поручик выиграл пари, и вы теперь, по вашему же объявлению, принадлежите ему безраздельно.
— Пускай так! — вспыхнула мадемуазель Туманова. — Но если вы надеетесь, что я буду делить поручика еще с кем-то, то, заверяю вас, вы ошибаетесь!
— Как знать, как знать… — насмешливо улыбнулась Зи-Зи. — Дело это тонкое, да и решать его теперь будете не вы, милочка, а поручик Думитраш…
— И где поручик Думитраш, барышня? — внезапно влез в их разговор невесть откуда выскочивший Денис. — Звиняйте, то снова я… Дохтура сказали, езжай в роту, потому как я здоровый и могу снова с ероплана сигать.
