Пьер Бенуа - Владетельница ливанского замка
— Завтра вечером я у нее обедаю, — ответил я сухо.
— В добрый час. Передай ей мой привет. Она прелестна, эта девочка, и я думаю, что ты будешь очень счастлив о ней.
Я провел воскресенье в обществе Ательстаны. На следующий день в пансионе в час завтрака не оказалось двух наших товарищей.
— Где они?
— Они предупредили нас, — сказал капитан Модюи. — Если они не придут к половине первого, мы сядем за стол. Лемерсье задержался в канцелярии. Что касается Роша, он соблазнился автомобилем Вальтера и спустился вместе с ним в Бейрут.
— Вальтер? Из мегаристов?
— Да, черт возьми! Двух Вальтеров не существует.
— Он здесь?
— Он был здесь и уехал. Он приехал вчера. Завтракал у генерала, потом обедал с Рошем. Сегодня утром он уехал обратно в Пальмиру через Триполи. Дамасская дорога ему не нравится; он предпочитает Томскую. Рош провожал его до Бейрута.
Весть о прибытии и столь скором отъезде Вальтера произвела на меня неприятное впечатление. Мне не удалось увидеться с ним, когда он два месяца тому назад провел два дня в Бейруте, внезапно вернувшись из Франции, вызванный телеграммой генерала. И вот я снова имел несчастье упустить его.
Пришел капитан Лемерсье. Он был из первой канцелярии и обычно приносил «секретные сведения».
— Знаете вы новость? — спросил он. — Приэр произведен в генералы.
— Браво! — воскликнули все офицеры.
— Достойный человек! — сказал лейтенант Пфейфер. — Но если кто особенно будет жалеть о нем, так это капитан Домэвр. От этой перемены не выиграешь. Назначен ему заместитель?
— Нет еще.
— Можно садиться за стол. Вот и Рош. Он был весь в пыли.
— Проклятая Алейская дорога, — сказал он, снимая дымчатые очки. — В августе, да еще в полдень сущее пекло!
— Аин-Захальтская дорога приятнее, — заметил лейтенант Пфейфер.
Он сказал это в простоте душевной. Все засмеялись. Пфейфер покраснел, как помидор. Я принужден был улыбнуться. Я сидел между Пфейфером и Рошем. В то время как другие обсуждали разные этапы службы полковника Приэра и плохое качество сардинок, поданных нам в виде закуски, я вполголоса обратился к Рошу:
— Скажи мне, ты видел Вальтера?
— Только что от него.
— Как он попал сюда?
— Воспользовался аэропланом из Пальмиры до Райяка. Он приехал переговорить с генералом по поводу реорганизации своего полка. Гуро советовал ему воспользоваться случаем. Кажется, там все идет хорошо, насколько это возможно после такого потрясения.
— Он уехал?
— Да, в десять часов.
— Послушай, ведь ты прекрасно знаешь, что в девять часов я всегда бываю в своей канцелярии. Мне кажется, ты мог бы сказать это Вальтеру.
— Кто тебе сказал, что я этого не сделал?
— Ну, и что же?
— Дорогой мой, раз ты настаиваешь, то я скажу тебе, что мое напоминание не имело ни малейшего успеха. Между нами говоря, мне кажется, что Вальтеру вовсе не хочется тебя видеть и, быть может, он даже не совсем неправ.
Я замолчал. Рош намекал на предыдущий приезд Вальтера. Тот приехал раньше, чем его ждали. Я был в этот день приглашен к графине Орловой. Я не смог уйти от нее. На следующий день он сам был занят. Короче, он уехал, не повидавшись со мной. От этой неприятности у меня осталось на душе тягостное чувство, которое еще увеличилось благодаря сегодняшней неудаче. Я рискнул спросить:
— А обо мне он не говорил?
— Говорил, но так… между прочим. Он сказал: «Я не спрашиваю у тебя новостей о Домэвре. Он, конечно, как всегда, очень занят». И прибавил, стукнув кулаком по столу: «Если бы меня сейчас сделали полковником — понимаешь ли ты, — полковником! — и то я не пожелал бы жить вашей идиотской жизнью!» Я принял это на свой счет, мой милейший, но не слишком всерьез, так как хорошо понял, что он метил в тебя. Ты знаешь Вальтера. Он ревнив, как женщина…
Рош не докончил своей фразы. Я завел разговор с лейтенантом Пфейфером. У этого доброго малого, бывшего адъютанта из мегаристов, оказались, конечно, лишь самые смутные понятия о пятиконечной звезде на его кепи. Он сокрушался о недостаточном количестве алкоголя в интендантских винах и был радостно изумлен, слыша, как я энергично поддерживаю его точку зрения.
Полковник Приэр пришел в канцелярию довольно поздно. Я ждал его с нетерпением. Мне хотелось одному из первых поздравить его. Он был всегда так внимателен ко мне.
Полковник даже не пытался скрыть своей радости.
— Дорогой друг, — сказал он, — сегодня один из тех дней, когда хочется, чтобы весь мир вокруг тебя был так же счастлив, как ты.
Такое предисловие несколько ободрило меня, — я как раз собирался обратиться к нему с просьбой. Он продолжал:
— Эннкен только что поздравлял меня по телефону. Это тем более любезно с его стороны, что я немножко обогнал его.
Я пригласил его с дочерью сюда на обед, послезавтра. Надеюсь, вы довольны?
— Очень доволен, господин генерал.
— Я еще не знаю, кто будет моим заместителем, но можете быть покойны: я скажу ему все, что надо, а главное — о вашем отпуске. Вы, разумеется, предполагаете, как и раньше, уехать в начале ноября?
— Господин генерал, по этому-то поводу я и хотел обратиться к вам с просьбой.
— В чем дело?
— Я чувствую себя несколько переутомленным. С другой стороны, работа моя закончена. Я хотел просить вас предоставить мне отпуск на неделю.
— Вы утомлены? — сказал он, и какая-то тень омрачила его взор. — Но, пожалуй, Мишель лучше об этом не говорить: она может встревожиться.
Я понял, что он далеко не так прост. Этот человек был настолько же деликатен, как и добр.
— Отпуск вы получите. Берите его как можно скорее, пока я еще здесь.
Радость на его лице сменилась озабоченностью. Я ясно почувствовал, насколько я ему дорог.
— Друг мой, — сказал он серьезно, — мне будет очень, очень жаль расстаться с вами.
Эта фраза имела двойной смысл, которого я не пожелал понять.
Ательстана расположилась на главной башне своего замка. Ночь окутывала нас густым мраком.
— Мне кажется, — говорила она, — что между нами возникает какое-то недоразумение. Сегодня ты чуть не устроил мне сцену из-за того, что какой-то дурак танцевал со мной. Позволь мне предупредить тебя, что таких дураков ты увидишь еще немало. Неужели ты считаешь меня своей собственностью? Не воображаешь ли ты, что я дала тебе какое-нибудь право на мою жизнь? Я хочу определить наши взаимоотношения. Две-три маленьких истории помогут мне это сделать: из них ты узнаешь, кто я такая, и поймешь, что я не позволяю наступать себе на ноги. Хоть я еще молода, — думаю, что я представила тебе более убедительные доказательства, чем это могут сделать метрики, — все же мне не раз случалось и доказывать людям, что такие женщины, как я, обладают недурными средствами мести. Вот послушай мою «красную» историю.
