Георг Борн - Грешница и кающаяся. Часть II
— Держи эти мысли при себе; от такой помощи здесь тебе может не поздоровиться. Так, значит, все трое шли к Булонскому лесу?
— Они ночью шли во дворец графини; о, Сандок знает этот дворец!
— И тебе удалось их подслушать?
— Я не все слышал, Мартин, только отдельные слова. Фукс осторожен, он говорил очень тихо, но Сандок забегал вперед и пользовался каждым кустом, чтобы спрятаться и дать им пройти мимо себя. Они говорили о монахине и о девушке. Тогда Сандок подумал о красивой дочери масса и слушал дальше; они сказали, что девушка-немка несколько месяцев назад отправлена с монахиней.
— Ты услышал, куда ее отослали?
— За границу… в Испанию…— Негр пожал плечами.— А в какое место — Сандок не понял.
— Так оно и есть; эти четверо объединились, чтобы тайно похитить дочь господина Эбергарда, и им это удалось. Черт возьми… Боже, прости мое прегрешение… Неужели эти негодяи всегда будут победителями и всегда окажутся хитрее нас? Нам надо захватить Фукса, тогда он должен будет во всем признаться!
— Сандок пытался; Сандок следил за ними; когда они вошли во дворец, Сандок побежал за полицией…
.— Почему же полиция не обыскала дворец? Фукс и Эдуард — беглые каторжники и их везде можно захватить.
— Начальник полиции не захотел этого, он говорил, что Сандок дурак, что Сандок ошибся,— как могли каторжники оказаться у графини?
— Каково! Какие у нее связи! Начальник полиции не смеет окружить и обыскать ее дворец! Черт возьми! — проворчал Мартин своим низким голосом.
— Именно так — начальник полиции просто не захотел. Но когда Сандок стал просить и упомянул князя, тогда начальник приказал двум полицейским идти со мной и захватить Фукса и Эдуарда, если они выйдут из дворца.
— Ну и что же?
— Фукс и Эдуард не появились ни ночью, ни днем.
— Глупцы, вы не взяли под наблюдение все выходы? Когда такой хитрый мерзавец, как Фукс, чует недоброе, он не выходит тем же путем, каким вошел.
— О, Сандок наблюдал за двумя дверями.
— Так они исчезли через третью и теперь отыскали себе лисью нору побезопаснее монастыря Святого Антония.
— Сандок знает, что их нет уже в монастыре, но Сандок отыщет их след.
— Это будет трудно, негр.
— Сандок похож на кровожадную собаку, которой белый травит негров. Не сегодня — так завтра, не завтра — так послезавтра Сандок найдет след.
— Главное, что нужно узнать, не дочь ли господина Эбергарда та молодая немка, которую отправили вместе с монахиней, и куда ее увезли,— сказал Мартин.
— Сандок думал об этом и вчера искал случая поговорить с монахом.
— Если бы ты не был черным! Твое лицо каждому бросается в глаза и настораживает.
— Нет, не настораживает, Мартин; когда темно, то не видно, какого цвета у меня лицо.
— Что же сказал тебе монах?
— Монах долго не хотел разговаривать со мной, он был очень осмотрителен, но Сандок поворачивал разговор так и сяк, и монах все-таки проронил несколько слов о двух монахинях.
— О двух монахинях? Кажется, ты напал на ложный след.
— Нет, не ложный, Мартин, а самый настоящий. Чужестранный монах увез несколько месяцев тому назад двух монахинь: одна была беглянка из испанского монастыря, а вторая новенькая и молодая.
— Но как же теперь узнать об их дальнейшей судьбе? Ты думаешь, что монахи любят болтать? Кроме того они, может быть, и сами не знают, кто была эта девушка-немка.
— Мне незачем расспрашивать монахов, я должен поговорить с графиней.
— Ты думаешь, что она примет тебя в своем дворце и выложит все нужные сведения? — Мартин громко рассмеялся.— Тебе, негру, слуге князя Монте-Веро?
— Масса потребует ответа от графини,
— Это все вздор! Господин Эбергард никогда не войдет в ее дворец; но главное в том, что графиня не даст ему никакого ответа.
— Масса принудит ее отвечать.
— В этом я очень сомневаюсь. Господин Эбергард презирает графиню и не станет ни стращать, ни принуждать ее к чему-либо. Другое дело, если бы ты мог привести ему Фукса.
— Сандок слышал от Мартина, что масса может расправиться с графиней и заключить ее в тюрьму.
— Он действительно имеет на это право, потому что графиня во многом виновата перед ним. Но господин Эбергард слишком благородный человек, чтобы пользоваться подобными средствами.
— Это ненужная жалость; для того, чтобы обезвредить графиню, все средства хороши.
— Я согласен с тобой, Сандок, но господин Эбергард думает иначе.
— Но как же ему в таком случае спасти свою несчастную дочь?
— Если бы господин Эбергард даже был уверен, что графине известно ее местопребывание, он не мог бы рассчитывать на ее признание — она наверняка солгала бы.
Сандок призадумался; внезапно лицо его озарилось улыбкой, толстые красные губы открыли ряд белоснежных зубов; в голову ему пришла какая-то счастливая мысль, и он воскликнул:
— О, масса не сможет сказать, что у него плохой шпион! Завтра Сандок все узнает.
— Ты скорчил дьявольски радостную рожу.
— Сандок очень рад, потому что он нашел средство.
— Какое средство, скажи-ка мне?
— Только не сегодня. Мартин не будет больше смеяться над Сандоком; шпион князя исполнит свое дело хорошо.
— Ты задумал что-то очень таинственное. Дай мне хоть какой-нибудь намек, я не выдам тебя.
Негр хитро засмеялся.
— Если масса не найдет, дороги во дворец графини, то ее отыщет Сандок.
— Как, ты хочешь проникнуть в Ангулемский дворец?! Не делай этого, а то, пожалуй, разгневаешь господина Эбергарда.
— Другого способа не существует, Мартин. Масса не узнает, что Сандок был во дворце, а графиня тоже ничего не узнает.
— Разве что так… Ты всегда был необыкновенно ловкий шпион, как и все чернокожие; ты умеешь как-то особенно пригнуться и, подобно угрю, проскользнуть там, где никто из прочих смертных не сможет пробраться; так покажи же свое искусство, негр! Если тебе удастся напасть на след похищенной, весь свой век я буду называть тебя своим братом.
— Мартин и теперь может называть Сандока братом, потому что дочь масса все равно что найдена.
— Черт возьми, у тебя, должно быть, необыкновенная голова, если ты так уверен в своем успехе; но я все-таки прежде должен узнать, как ты провернешь это дельце, и потому ночью займу твое место во дворце.
— Только не выдавай меня, масса ничего не должен знать.
— Ты хочешь сделать сюрприз господину Эбергарду? Что ж, будь по-твоему, все останется шито-крыто. Прощай, Сандок!
Негр дружески поклонился моряку и, пока Мартин, бормоча что-то себе под нос, шел ко дворцу, побежал в людской флигель, где в его комнате находилась ливрея и все его имущество.
