Юрий Корчевский - Княжья служба
Мы не спеша трапезничали, поглядывая за мальчишкой. Вот он поговорил с хозяином и направился к выходу. Наказав Петру ждать в комнате, я направился за пареньком. Тот шустро прошел по улице и на торгу нашел сбитенщика, о чем-то поговорил. Митроха кинул парню медяху и сразу ушел с торга. Отпустив его на приличное расстояние, я двинулся вслед за ним. Шли недолго, да ведь и город невелик.
Подойдя к двухэтажному дому, сбитенщик постучал в ворота, прошел через отворившуюся калитку. Остановив прохожего, я поинтересовался кто в этом доме живет? Не купец ли первой гильдии Анкудинов? И получил ответ: «Нет, купца такого не знаю, живет здесь уважаемый человек – государев целовальник Иван Сирота». О как! Целовальник, значит?
Поблагодарив прохожего, я вернулся на постоялый двор, рассказал обо всем Петру.
– Целовальник – слуга государев, поставлен, чтобы следить за торговлей казенными товарами, да вишь ты – не только за товарами. Ужель продался кому? Кабы поручение государя было – сбитенщик к воеводе али наместнику подался. Эх, как бы узнать, что он злоумышляет?!
– Вечером попробую узнать.
– Это как же?
– Как уж получится.
Дождавшись вечера, я оделся в темную одежду и направился к уже знакомому дому. Саблю оставил дома, взял только нож. Перед выходом попрыгал – не бренчит ли, не стучит ли чего? Петр понимающе улыбнулся:
– Не во двор ли забраться хочешь?
– Не исключаю.
– Спаси тебя Господь.
Вот и дом. Сквозь ставни пробивается тусклый свет. Я прошел сквозь бревенчатый забор, приник к стене, и тут из-за угла вышел сторож с колотушкой. Пришлось, чтобы не быть обнаруженным, пройти сквозь стену внутрь дома. На мое счастье я попал в пустую комнату. В смежной – слышались мужские голоса. Тихонько прокравшись к двери, я замер и прислушался.
Разговор шел о торговле стеклом, упоминалось Измайлово. Мне это было пока не интересно. Собеседник хозяина ушел, но почти сразу слуга доложил:
– Хозяин, тут давешний человек тебя спрашивает.
– Зови, дурень!
Надо послушать. Вошедший поздоровался и после обязательных вопросов о здоровье хозяина и семьи перешел к делу.
– Нашел?
– Сбитенщик сообщил, что двое похожих по описанию остановились на постоялом дворе у толстого Игната.
– Это в Сапожном переулке?
– Истинно так.
– Когда уезжать будут?
– Про то не знаю, но у коней бока впали; дней несколько пробудут, видно, коням отдых нужен.
– И то правда, от самой Ливонии без передышки скачут. Никак их догнать не удается. Надо здесь, в городе дело решить.
– Так ведь добром не отдадут.
– А зачем тебе их спрашивать? Возьми силой. Люди у тебя есть?
– Найдутся, есть четверка на все готовых.
– Только быстро и чтобы никаких следов, пусть все выглядит так, как будто тати напали: деньги пусть заберут, вещи дорогие.
Умен, гаденыш. В мое время бы сказали – инсценированное ограбление.
– Держи деньги.
Звякнул кошель с монетами. Нет, это точно не от государя московского исходит, тот своему целовальнику деньги ночью передавать не будет. На душе стало легче.
– Как бумага будет у тебя – сразу ко мне, при себе не держи. Не ровен час – найдут, тогда – на дыбу и повесят как подлого изменщика.
– Упаси Господь!
– То-то, помни, у тебя за орденом должок изрядный.
Хлопнула дверь, гость ушел. Пора и мне честь знать. По счастливой случайности удалось подслушать важный разговор.
Выбравшись из дома сквозь стену, пошел на постоялый двор. Поднявшись в комнату, пересказал Петру о подслушанном разговоре. Петр аж зубами заскрипел.
– Измена!
– Конечно измена, и думаю – она не только здесь, во Ржеве. Государев целовальник от орденского человека задание получил, а теперь сам подумай – от кого ливонец о нас узнал?
Петр задумался, потом аж подскочил:
– Ты хочешь сказать, что в ближних людях у князя Оболенского изменник есть, что на Ливонский орден работает?
– Выходит, так.
– Князю сообщить надо!
– Надо, только что ты сообщишь? Ты имя знаешь? Ничего не знаешь, догадки одни. А на сей час у нас одна задача – живыми остаться. Не далее как сегодня по нашу душу четверка убивцев явится.
– Так чего мы ждем?
– И что же ты предлагаешь?
– У нас есть время, и мы можем скрыться.
– Ночью? В городе, где у нас нет друзей, но есть враги? Ты же воин, ратник, Петр!
– Наша задача – сохранить и доставить князю послание, оно сможет сберечь потом не одну русскую жизнь.
– Ты старший, вот и бери письмо, заодно передай про целовальника. А я хочу расправиться с негодяями. Воины должны сражаться днем, а не красться по ночам, чтобы втихую убить спящего кинжалом. Короче, подопрем скамейкой дверь, как вчера, раздеваться не будем, оружие под руку.
– Ох, и рисковый ты парень, вот обскажу все князю – выпорет он тебя.
Я махнул рукой – пущай. И улегся на постель как был – в одежде и сапогах. Лежал в дреме, весь обратившись в слух. Время тянулось медленно, темень в окнах начала сереть, скоро ночи конец. Самое время для подлых дел. В предутренние часы клонит в сон самых стойких.
Скрипнули половицы в коридоре. Идут. Я растолкал Петра:
– Встань за дверью, будешь у них за спиной, как ворвутся.
Петр встал за дверь и вытащил саблю. Тихие шаги, почти неслышные – стерегутся, но совсем беззвучно пройти четверке мужиков невозможно. Все стихло, тишина такая, что слышно, как похрапывает кто-то на первом этаже.
Сильный удар сорвал дверь с петель, и в комнату ввалились двое – ширина проема не дала ворваться всем. Первому я снес голову сразу, пока он не успел после удара в дверь восстановить равновесие; второй замахнулся шестопером, но я уже проворачивал лезвие сабли в его груди. Следом ломились в дверной проем еще двое. Одного ударил в спину Петр, второму отрубил правую руку по плечо я.
Похоже, никто из них не был готов к сопротивлению жертв. Ждали легкой расправы над спящими, да не вышло. Ну что же – идешь забирать чужую жизнь, будь готов к тому, что могут забрать твою.
Вся схватка происходила в темноте и почти в тишине, за исключением грохота упавшей двери.
Снизу примчался слуга, узнать – что у нас приключилось. Увидев убитых, он остолбенел. Приведя его в чувство, послали за городской стражей. Все-таки четверо убитых, надо объясняться. Еще два дня ушло на разборку дела, хотя и так было ясно – нападение на постояльцев с целью грабежа. Убитых никто не опознал. Видно – не городские. По Судебнику – татей следовало предать смерти, что мы и сделали.
Следующим днем на отдохнувших лошадях мы тронулись в путь. На мой взгляд, не мешало бы втихую прикончить целовальника, но… нет доказательств, стало быть – нет вины.
Глава V
