Алексей Мусатов - Костры на сопках
Лохвицкий, пригнувшись, подкрался еще ближе к избушке и залег в густой траве.
Из сарайчика вышел еще один человек — с русой бородой, с вещевым мешком в руках.
Лохвицкий вытянул шею и едва не вскрикнул от изумления: в каких-нибудь десяти шагах от него стоял самозванный путешественник мистер Пимм!
— Я готов, Дмитрий! — глухо сказал Сергей.
— Вот и ладно! — Максутов окинул его взглядом. — Присядем. Дорога предстоит дальняя.
Сергей опустился на деревянную плаху, рядом присела Маша. Посидев в молчании минуты две, все поднялись.
— Теперь в дорогу, время не ждет, — сказал Максутов. — И помните: китобой выйдет рано утром. Смотрите не пропустите его!
— Уж будьте покойны, все понимаем, — отозвался Гордеев, принимая от Маши узелок с едой.
“Эге, — подумал Лохвицкий, лежа в траве, — а у беглого каторжника, как видно, друзья нашлись! И в том числе капитан Максутов. Совсем преинтересная история!”
— И вообще, будьте осторожны. Не нарвитесь на Лохвицкого, — напомнил Максутов.
— Да, Дмитрий, — спросил Сергей, — почему этот чиновник Лохвицкий так усердно охотится за мной? Неужели только из-за награды? А встретил он меня вначале очень сердечно, правда когда я был в личине мистера Пимма. Просил даже выполнить его просьбу.
— О чем он просил?
— Письмо передать друзьям в Америке.
— Не знал, что есть у него иноземные друзья… Это странно! Разве для этого нет обычной почты? Мы ведь всю переписку ведем через торговые суда. Покажи-ка письмо.
Сергей развязал мешок, достал письмо и протянул Максутову:
— Господин Лохвицкий жаловался, что обычная почта не очень надежна.
Максутов повертел письмо в руках и вдруг надорвал конверт.
— Что ты делаешь? — опешил Сергей.
Максутов отвел протянутую руку Сергея и быстро пробежал письмо:
— Что такое?! Смотри, Сергей: план расположения береговых батарей, сообщение о числе орудий, солдат… А вот и указание, где лучше всего высадить десант… Ты понимаешь, что это такое? Ведь это же шпионское донесение!
— Мистер Пимм и Лохвицкий, очевидно, связаны какими-то узами, — побледнев, догадался Сергей. — И я едва не стал невольным пособником шпионов!
— Да, положение создалось сложное. Сегодня Завойко познакомил меня с письмом, полученным из Иркутска. Оказывается, что, кроме требования задержать тебя, в нем еще сообщается, что представляет собой настоящий мистер Пимм. Это совсем не американский путешественник, а не больше не меньше как английский разведчик, пытавшийся пробраться на Камчатку. К счастью, его удалось задержать… Теперь мне понятно, почему господин Лохвицкий вручил тебе письмо. Он, как видно, торгует не только мехами, а кое-чем поважнее: занялся распродажей родины. Признаюсь, мне его поведение давно казалось подозрительным, да все не додумывал свои предположения до конца. А теперь придется им заняться основательно… Кажется, его песенка на этом будет спета. — Максутов бережно сложил письмо и опустил его в карман. — Спасибо, Сергей, за услугу. Негодяй сегодня же будет арестован. А теперь… вам пора трогаться. Все готово?
Сергей вскинул на плечи вещевой мешок, проверил пистолет:
— Кажется, все!
Он обвел глазами бревенчатую избушку, в которой провел несколько дней свободной и спокойной жизни, потухший костер, сдержанно шумящие березы и ольхи, заметил затуманенные глаза Маши.
— Я вас провожу, — спохватилась Маша, поспешно вбежала в избушку и схватила ружье.
— Попрощаемся, Дмитрий! — сказал Сергей. — Когда еще свидимся…
Друзья обнялись.
Что-то сдавило Сергею горло, он легонько оттолкнул от себя Максутова и, не оглядываясь, зашагал вслед за Гордеевым и Машей.
— Прощай, друг мой! Счастливого тебе пути!
Максутов долго еще смотрел вслед Сергею, и сердце его сжималось от боли. Потом подошел к коню, потрепал его по шее и принялся отвязывать поводья.
— Подождите, капитан! Куда вы так торопитесь! — неожиданно раздался негромкий голос.
Максутов обернулся. Поднявшись из травы, к. нему приближался Лохвицкий. В правой руке он держал пистолет. Черный глазок дула смотрел Максутову в грудь.
Максутов протянул руку за своим пистолетом, но резкий голос Лохвицкого остановил его:
— Не шевелитесь, или я вынужден буду стрелять!
— Та-ак, — медленно проговорил Максутов, собираясь с мыслями. — Что вам угодно?
— Отдайте мне письмо, что вам передал государственный преступник Оболенский.
— Какое письмо? О чем вы говорите?
— Э-э, бросьте, капитан! Я отлично все видел. Мы теперь с вами вроде собратья по несчастью. Вы сообщник беглого каторжника, я… в некотором роде… тоже в неловком положении… Так что, полагаю, нам лучше не ссориться. — Лохвицкий хрипло засмеялся: — Пойдемте-ка на мировую. Я никому не говорю, что вы устроили побег каторжнику, а вы за это возвращаете мне письмо. И мы квиты. Вспомните, что вам угрожает военный суд за измену.
Кровь бросилась Максутову в лицо:
— Предатель! Я не боюсь ваших угроз!
Максутов шагнул вперед, и рука вновь потянулась за пистолетом.
Лохвицкий отпрянул назад и выстрелил. Максутов схватился за грудь, сделал несколько шагов и упал на траву. Испуганный конь шарахнулся в сторону.
Лохвицкий провел ладонью по лицу, потом, обойдя вокруг Максутова, наклонился над ним и стал поспешно шарить в карманах. Руки его дрожали. Наконец письмо нашлось. Лохвицкий пробежал его глазами и хотел было порвать, но тут он почувствовал на себе чей-то упорный взгляд. Он вскочил и заметил за кустами Машу. Она быстро сорвала с плеч ружье.
— Что тебе надо, девка? — бешено крикнул Лохвицкий, делая шаг навстречу Маше.
— Не шевелитесь, стрелять буду!
— Рехнулась ты! Я не грабитель, я чиновник при губернаторе. Видишь, капитан из пистолета себя застрелил.
— А письмо зачем вынимали?
— Какое письмо?
— А то, что в руке! Бросьте его на землю!
— Опомнись, глупая девка!
— Буду стрелять, попаду в глаз без промаха! Кладите письмо!
— Ну, постой, я на тебя управу найду… — пятясь, забормотал Лохвицкий.
В этот момент раздался слабый стон Максутова.
— Вы живы, сударь? — Маша бросилась к Максутову, наклонилась над ним.
Этим воспользовался Лохвицкий. Он ринулся в овраг и скрылся в густом кустарнике. Маша бросилась было за ним, но ее остановил голос Максутова, к которому вернулось сознание:
— Люди! Кто здесь?
— Это я, сударь, Маша!
— Где Лохвицкий?
— Убежал.
— Помоги мне… Жжет… тяжко… — Максутов попытался расстегнуть мундир, но снова впал в беспамятство.
