Синтия Хэррод-Иглз - Князек
– Ну, пойдемте, – сказал он, – пора в зал. Обед, должно быть, уже готов, а вы наверняка проголодались с дороги.
Морлэнды проследовали за ним по лабиринту комнат и коридоров – Джон решил, что, попытайся он пройти по ним в одиночку, он наверняка заблудился бы. В зале хлопотали слуги, устанавливая столы и скамьи. На возвышении уже стоял особый стол для господ – но на нем не видно было ни тарелок, ни солонок, ни хлеба – словом, ничего из того, к чему привыкли Морлэнды. Черный Вилл уселся на скамью в самом центре и заботливо усадил обоих Морлэндов справа и слева от себя. Слуги уже несли деревянные тарелки и оловянные кружки. Пахло мясом – к этому манящему аромату примешивались запахи людского пота и псины от собак, сновавших тут же. Большой очаг так дымил, что на противоположном конце зала уже ничего нельзя было различить. Черный Вилл вытащил из-за пояса кинжал и положил его на стол перед собой – похоже, что он за обедом заменял ему и вилку, и нож. Джон хотел было достать свой столовый прибор, аккуратно упакованный в кожаный, расшитый золотом чехольчик – но почему-то застыдился. Он просто вытащил из ножен свой кинжал и., подобно Черному Виллу, положил его рядом с тарелкой.
– Когда же мы будем иметь честь быть представленными вашей дочери? – спросил Вилла Джон: в зале было так шумно, что ему пришлось возвысить голос. Черный Вилл ухмыльнулся – но уже не хищно, а скорее нежно.
– Да вы уже видели ее, хотя вас и не представили друг другу. Мэри, птичка, поди-ка сюда и приветствуй гостей!
Джон повернул голову – и увидел все того же высокого мальчика, стоявшего чуть поодаль с тем же холодным и властным выражением на лице. И Джон понял все – прежде, чем «князек» приблизился, повинуясь отцу, и с улыбкой, в которой было больше злости, нежели веселья, стащил с головы алую кожаную шапочку. Выпущенные на волю мягкие волосы цвета лунного серебра рассыпались по плечам и груди, закрыв украшенный самоцветами пояс...
– Моя дочь и наследница, Мэри Перси! Полагаю, первое, что она сделала, увидев вас – это натравила на вас свору псов, а? – и он оглушительно расхохотался, а Мэри Перси стояла, уперев тонкие руки в бока и продолжая изучать пришельцев своими раскосыми серыми глазищами. В груди у Джона все сжалось от любви, жалости и нежности.
Они жили в усадьбе Черного Вилла уже неделю – охотились с собаками и соколами, осматривали окрестности и пытались привыкнуть к этим странным грубым людям и здешней суровой жизни. Попросив поутру горячей воды, чтобы умыться, Морлэнды совершили первую оплошность – первую в ряду подобных ей, со всей очевидностью свидетельствующих, что жизненный уклад Нортумберленда существенно отличается от обычаев йоркширцев. Но никто ни разу не упомянул об истинной цели их приезда. Подарки были придирчиво изучены – и с благодарностью приняты. И все. Об остальном же все молчали, словно сговорившись, – но вот, в канун праздника Всех Святых, дело сдвинулось с мертвой точки...
К этому празднику Мэри – Бог знает, сколь неохотно – впервые облачилась в женское платье. Наряд был роскошен – из богатого, темно-лилового бархата, с нижней юбкой из золотистой парчи. Но, хотя платье тщательно сберегалось, видно было, что оно не новое – такие наряды с квадратным воротом, ниспадающими широчайшими рукавами и юбкой колоколом вошли в моду лет тридцать назад. Ее изумительные светлые волосы падали из-под французской круглой шапочки, такой же старомодной, как и платье. Но несмотря на все это, Джон подумал про себя, что в жизни не видел более прекрасной девушки – лицо его говорило об этом так красноречиво, как если бы он во всеуслышание признался сам. Но Мэри Перси хранила прежнюю гордую осанку, не глядела на него и не улыбалась – словно женское платье требовало от нее куда большего мужества, нежели мальчишеский наряд.
Когда подали первое блюдо, Черный Вилл обратился к Полу:
– Ну, друг мой, вскорости вам надо отправляться к себе на юг – если, конечно, вы не хотите зазимовать у нас. Ведь с наступлением зимы все пути назад будут отрезаны до самой весны. Думаю, настало время перейти к делу.
Несмотря на то, что свадебные дары были приняты с благодарностью, Черный Вилл вовсе не горел желанием обсуждать условия предполагаемого брака – Пол подумал даже, что это тактический ход и что лорд просто набивает цену.
– Как вам будет угодно, – вежливо отвечал он, насаживая на острие кинжала очередной кусок куропатки и обмакивая его в соус. – Может быть, после ужина мы с вами уединимся и обговорим все условия...
Черный Вилл как-то странно взглянул на него:
– Нет, не в условиях дело. Видите ли, моя дочь – это поистине бесценная жемчужина. Она для меня и сын, и дочь. Когда она еще не умела ходить, она уже ездила в седле впереди меня – а когда ей исполнилось четыре года, у нее появился собственный пони, и она сопровождала меня, куда бы я ни поехал. Посудите сами, какую цену смертный может предложить за эдакое сокровище?
Пол нахмурился и взглянул на Джона, ища поддержки. Джон, облокотившись на стол так, чтобы видеть лицо девушки, мягко произнес:
– Ни один смертный не сможет предложить достойной цены – кроме искренней, вечной любви и преданности до гробовой доски. – Эти тихие слова возымели действие: Мэри Перси подняла на юношу глаза, полные изумления... Но тут же вновь отвела взгляд.
Черный Вилл терпеливо наблюдал за происходящим, не вмешиваясь. Потом произнес:
– О да, это поистине достойная цена. А что скажет на это моя голубка?
Мэри вытянулась в струночку и устремила взгляд в дальний конец зала, словно избегая смотреть на кого-либо. Брови ее слегка нахмурились:
– Нет.
Пол уставился на Черного Вилла, но того, казалось, непокорность дочери лишь обрадовала.
– Так ты не пойдешь за этого высокого молодого человека, который так любит тебя? Подумай, Мэри, пташка моя, где ты найдешь лучшего? – Полу вдруг показалось, что Черный Вилл насмехается над ними, но он не обнаружил обиды, не будучи вполне уверен в том, что его хотели оскорбить.
– Я не выйду за южанина, – заявила Мэри и снова занялась мясом.
– И таково твое последнее слово, моя птичка? – вкрадчиво спросил Черный Вилл. Она кинула быстрый, словно молния, взгляд на Джона, а затем ответила:
– Да. – Было ли в этом взгляде мгновенное колебание или же Джону это просто почудилось? Черный Вилл повернулся к Полу.
– Видишь сам – она отказывает ему. Нет, не говори ничего – я не буду ее принуждать!
Пол был в полнейшей растерянности:
– А что тогда делать... Лорд Перси говорил...
– Да, да, и мы ничем не должны оскорбить лорда Перси, Северного принца. Но что же нам делать? – Он переводил взгляд с одного на другого, и, казалось, наслаждался ситуацией и полнейшей беспомощностью гостей. И вдруг он изо всех сил ударил кулаком по столу – вино выплеснулось из покачнувшегося кубка. – Вот что, господин Морлэнд! Как ты смотришь на то, если твой сынок поживет с нами и попытается добиться внимания дочки? Коль хватит у него ума, то он ее добьется!
