Явлат Ильясов - Месть Анахиты
Все готово к торжеству.
Врыт над оврагом «трофей» — высоченный ствол дерева с вражескими щитами, обломками мечей и копий на коротко обрубленных суках.
Сбит и увешан коврами, венками помост для триумфатора.
И установлен крест — столб с перекладиной для Аполлония.
Знакомое сооружение. Шесть тысяч мятежных рабов повесил Красс на таких крестах, одолев Спартака, вдоль дороги, ведущей из Рима в Капую.
…Проконсул неторопливо взошел на помост. Никогда не следует спешить на глазах у толпы. Великие люди — особые люди, и ходят они по-особому.
Зазвенел, срываясь от волнения, голос Петрония:
— От имени римского войска! — Он высоко воздел руки с венком из листового золота, сработанным под лавровый. Тоже, видно, из храма Артемиды. — Объявляю тебя, Марк Лициний Красс… императором!
И благоговейно возложил венок на голову Красса.
Красс подобрал и туго сжал обвислые губы и пуще выпятил нижнюю челюсть. Чтобы придать себе еще большее сходство с царем Эвтидемом, изображения которого он видел на старых греко-бактрийских монетах. И с кем, как говорили, он имел в лице немало общих черт.
Но тут у него в носу вновь нестерпимо запершило. Красс громко, на весь легион, с воплем чихнул, содрогнувшись, и тяжелый венок резко сполз набекрень.
Распятый старик Аполлоний взглянул на Красса с креста, усмехнулся с предсмертной грустью — и отвернулся…
Командиры, по воле Красса, вынесли к войску мешки с серебром и выдали каждому «милес» — рядовому солдату в честь победы по одной драхме.
Тит в этот день был назначен центурионом вместо погибшего Секста.
Фортунат не получил ничего.
Кассия мучил вопрос: знал Красс заранее, что его хотят объявить императором, то есть повелителем, верховным главнокомандующим, или это явилось для Красса, как и для Кассия, неожиданностью?
Если заранее знал, почему допустил, если позже узнал — не прекратил недостойное лицедейство? «Волеизъявление народа». Стыдно! Александр Великий тоже был сумасброден, жесток, но никогда не был смешон…
Оставив пирующих в огромном шатре высших начальников легиона, квестор Кассий под охраной трех ликторов вышел проверить дозоры.
Весь лагерь пирует.
Не нужно тратиться нынче на маркитантов: хлеб, вино, сыр и мясо — всего вдоволь взяли из многочисленных кладовых Зенодотии. Греки народ запасливый.
Уже ночь наступает, повсюду горят костры. Солдаты пьют, поют и смеются. Победа! Услышав у одного из костров особенно громкий хохот, Кассий незаметно подступил к нему из темноты.
Тут немало собралось народу. Кто-то, кривляясь при свете костра, потешает развеселившихся солдат.
А! Это пьяный невольник Эксатр. Единственный из варваров, который не вызывает у квестора желания избить его. Может, потому, что остроумен?
Он разыгрывает в лицах диалог Пиргополиника — «Победителя городов и башен» и его парасита-угодника Артотрота — «Хлебогрыза» из комедии Плавта «Хвастливый воин». Поразительно. Пиргополиник говорит у него мягким, густым голосом Красса, Артотрог — трескучим голосом Петрония:
А то еще ты в Индии
Одним ударом руку перебил слону…
Пиргополиник
Как руку?
Артотрог
То есть ляжку, я хотел сказать…
Солдаты грянули: — Ха-ха-ха!
«Волеизъявление народа»? Ну! Этих не проведешь красивой болтовней. Они все знают.
Пиргополиник
Ты помнишь…
Артотрог
Помню! Сотня с половиною
В Киликии да сто в Скифолатронии,
Полсотни македонцев,
тридцать в Сардах — да,
Вот что народу ты убил в единый день.
Пиргополиник
А в сумме что?
Артотрог
Семь тысяч в общей сложности.
Пиргополиник
Должно быть, столько.
Счет ведешь ты правильно.
Артотрог
А как ты в Каппадокии?
Убил бы враз
Пятьсот одним ударом:
жалко, меч был туп…
Кассий, развеселившись, от души смеялся вместе со всеми. Но это могут заметить и передать «императору». Не навлечь бы беды на свою голову. И квестор крикнул строго:
— Прекратить!
Все сразу стихли. Раздвинулись. Эксатр обернулся, погасил смех на устах и в глазах и сказал скучающе, но с расстановкой, значительно:
— Пусть мудрый квестор не сердится! Он знает: шутам все дозволено.
— Да-а, — вздохнул Кассий уныло. Квестор понял двусмысленность. — Все дозволено шутам…
Часть третья
Ночь в храме любви
«О Ардвичура-Анахита! Окажи мне помощь.
Если я благополучно вернусь на
созданную Ахурой землю, в свой дом,
я воздам тебе тысячью жертвенных
возлияний из Хомы и млека, очищен-
ных у вод Рангха».
И сошла к нему Анахита в образе девы
прекрасной, сильной и стройной…
Авеста
— Благодаря покровительству Марса, — произнес торжественно Петроний, — и высокой мудрости императора, нами достигнут большой успех! Теперь, развивая его, надлежит идти немедля вперед, на Селевкию. Войска воодушевлены. Мы с ходу возьмем ее…
Военный совет. Без него уже нельзя обойтись. Война, по существу, едва началась, следует решить, что делать дальше.
Они собрались ранним утром, до наступления жары, нестерпимой здесь даже осенью.
— Да, — неохотно поддержал Петрония легат Октавий.
Он знал: все не так. Все гораздо сложнее.
Угодникам, подобным Петронию, недосуг вникать в дело, к которому они приставлены. Лишь бы удержаться возле доходного дела, — они ведь и приставлены к нему именно из-за угодничества.
Как же он, Октавий, человек вроде неглупый, опытный военачальник, оказался приставленным к темным делишкам Петрония?
