Ганс Бауман - Я шел с Ганнибалом. Историко-приключенческая повесть
Он прижался к моему лицу своим грубым, горящим, покрытым шрамами лицом. Потом он взглянул на меня, и его глаза заблестели в темноте.
— Мы будем там счастливы — ты, Сур и я, — и там не будет ни льда, ни снега, ни римлян. А теперь давай спать, маленький карфагенянин. Завтра мы спустимся с гор и покончим с Римом!..
Его горячие руки отпустили меня. Он откинулся назад, измученный. Я поплотнее закутался в шкуру.
На следующее утро Карталон разбудил меня, когда небо еще серело. Его опять лихорадило, но он кpeпилcя. Все вылезали из-под покрывал, стряхивая снег; надо было готовиться к спуску. Небо нависло очень низко и касалось горных вершин. Шел снег, и было ясно, что снегопад еще долго не перестанет. Но никто уже не обращал на него внимания. Мы уже видели зеленые долины — они звали нас к себе, и мы были уверены, что в этот же день снег останется позади нас.
По приказу Ганнибала слонов поставили впереди колонны. Мы шли рядом со слонами, они охотно двинулись в путь, гонимые голодом. Никогда им еще не приходилось так голодать. Кожа на слоновьих боках обвисла, болталась. Все же слоны увереннее находили под снегом дорогу, нежели лошадь или даже человек. Мы без отдыха шагали по широкой, стремительно спускавшейся серпантином дороге, пока это было возможно. Но когда дорога стала круче, начали падать даже некоторые слоны. Под слоем вновь выпавшего снега лежал пласт прошлогоднего, который образовал ледяную корку. Под ногами людей и животных свежий снег превратился в месиво. Местами можно было продвигаться вперед только на четвереньках. К тому же мы потеряли видимость из-за вьюги. Но слонов не так-то легко было сбить с пути. Коварству гор они противопоставили свою ловкость. Когда дорога превращалась в крутой ледяной склон, они садились наземь и осторожно катились вниз, выставив, как тормоз, передние ноги. А острые копыта вьючных лошадей вонзались в предательскую поверхность и застревали в ней, как в клещах.
Снегопад продолжался еще около трех часов, потом показалось чистое небо, и мы вздохнули с облегчением.
Внезапно перед нами возникла белая стена — высокая, словно крепость. Дорогу, шедшую мимо этой скалы смело оползнем. С изумлением смотрели мы на белую стену, возникшую перед нами над крутым склоном. На тысячу футов книзу склон был покрыт камнями. Ганнибал пытался найти кружной путь, чтобы преодолеть пропасть и обойти скалу над ней, но безуспешно.
— Если нет дороги, мы ее сделаем, — решил Ганнибал.
Никто не понял, что он этим хотел сказать. Он приказал спилить несколько деревьев, которые стояли как забытые часовые, и разрубить их. Поленья сложили друг на друга возле скалы. Потом их подожгли. Огромное пламя лизало белый камень, и он стал черным. Когда камень раскалился и готов был лопнуть, Ганнибал приказал облепить скалу тающим снегом. Потом мы облили ее уксусом, и она стала покрываться трещинами. Всю ночь Ганнибал штурмовал белую скалу огнем, ледяной водой и уксусом. Он разрыхлил ее, и она начала поддаваться. К утру белую скалу прорезал узкий проход. Воины смогли протиснуться сквозь него и построить над пропастью мост из стволов деревьев. Они навели мост над тем участком дороги, где его смело оползнем.
На тринадцатый день, когда солнце стояло на юге, мост был готов. Слон за слоном, лошадь за лошадью, человек за человеком прошли по тропе через мост, который был местами шириной всего в несколько футов[54]. Один из слонов погиб, когда стволы в одном месте разошлись. Туда вставили новый ствол и закрепили его. В пропасть упало несколько лошадей. Но из людей не погиб никто. Ночью мы не могли сомкнуть глаз. Утром слоны тихо прошагали в долину, как огромные призраки.
Воздух становился теплее. Мы спотыкались о корни, о травяные кочки. Мы смотрели друг на друга украдкой, не осмеливаясь заговорить: боялись, что первое же сказанное вслух слово разобьет этот сон. Как только местность позволила сделать привал, Ганнибал приказал остановиться. Многие попадали там, где стояли, и сразу же уснули.
— Какие прекрасные деревья! — услышал я слова Карталона и увидал, как Сур тянется к веткам.
Когда слоны начали есть, я уже засыпал. Карталон наклонился ко мне.
— Семнадцать прошли сквозь стену, — сказал он, и на его лице было такое выражение, будто война уже окончена и мы победили.
24
На второй день спуска мы прошли через область, которую населяли салассы. О них Магил говорил еще на Острове: «Сперва вы пройдете через страну салассов[55], они ваши друзья…»
Салассы, встречавшиеся нам по дороге, вели себя не как друзья, но и не как враги — они толком не знали, как себя держать… Казалось, они были застигнуты врасплох, смущены, а их дети пугались нашего вида и убегали. Видимо, салассы ожидали увидеть армию, а тут появились группы оборванцев. Некоторые даже не имели при себе оружия. Полуголодные, обросшие бородами люди тащились в долину. Мы едва держались на ногах. Даже наводящие страх серые великаны, возглавлявшие эту колонну привидений, качались так сильно, что казалось, они вот-вот упадут. Многие из нашей армии были ранены и смертельно бледны, в глазах затаились тени преодоленных страхов. «И это непобедимые завоеватели?» — думали салассы. Они повидали римскую армию. Они знали, что Рим отрядил против Ганнибала целые легионы. А теперь эти тени изможденных воинов хотят покорить Рим?
Салассы предоставили солдатам Ганнибала все, что требовалось, но они дали это так, как будто мы были нищими. Они открыли двери своих домов, но остались на пороге, никто не вышел навстречу — никто и не думал присоединиться. В лучшем случае они соглашались продать оружие. Большинство из них наблюдали за пришельцами издалека, молча, и по их позам было ясно, что с этими «освободителями» они не хотят иметь ничего общего.
В этот же день мы пришли в долину. Спуск длился всего два дня, нигде нам не было оказано сопротивления, не встретилось никаких засад, никаких враждебных действий, — но войска всюду вызывали жалостливое сочувствие, а это было много хуже враждебности. Наемники восприняли это как позор. Угнетен был и Карталон. Он пытался скрыть это от меня, но я видел, как он разочарован. Его все сильнее лихорадило. Но о лечении он не думал.
Ганнибал велел остановиться возле маленькой речки. Слоны сразу вошли в воду, хотя она была холодной. Сур оставался в реке дольше других. Он то и дело охлаждал себе грудь. Карталон обратил на это внимание. Когда Сур вышел на берег, Карталон осмотрел его.
— Его знобит, — сказал он озабоченно, — у него что-то болит.
И Карталон обнаружил причину нездоровья: на груди, там, где начинается шея, у слона появилась опухоль. Под складками кожи был огромный мешок гноя. Карталон ругал себя за то, что обнаружил это только сейчас:
