Алексей Витаков - Посох волхва
Луна неистово плясала в глазах Потаги, белая пена свешивалась с перегретых губ. Но старый конь не позволил себе ни оступиться, ни споткнуться. Он никогда не жаловался и не делал грустными глаза. Он даже не умел просить есть. Готовый в любое время беззаветно служить своему хозяину, Потага словно знал, что его жизнь прервется не ранее, чем будет выполнена высшая воля, высшее предначертание. Поэтому никогда не суетился, не просил и не расходовал попусту энергию. Но зато, уж когда наставал его черед, себя не щадил.
Лес закончился, и показались темные силуэты Зеверы. Деревня спала. Тяжелый стук конских копыт поднял с лежанок собак. Лязгнули цепи, и поднялся лай.
– Ну, кого там лешаки волочат? – Маковей босой вышел на крыльцо, спустился по ступенькам, пересек по мосткам огород и, подойдя к калитке, взялся широкими костистыми руками за жерди.
Хоть и немолод был староста, но в руках его силища еще бродила лютая.
– Дядька Маковей, это я, Вокша!
– Чего в этаку пору-то? Никак петух опять у тя в одном месте раскукарекался!
– Да тут уж такой петух, дядька Маковей, того гляди, по крышам залопочет да до пепла все сожжет.
– Ты давай говори не по запотемкам, коли пришел! – староста качнул заостренной жердиной.
– Я тебе отвечу, старик! – Ишута спрыгнул с коня. – В дом бы пустил. Чего через ограду-то?
– Еще чего! В дом тебя… Ты вырасти сперва. Ишь, герои в штанах по моркови! – Маковей удивленно смотрел на маленького волхва. – А челка-то чего экой локтины? Того гляди, сам на нее и наступишь!
– Тьфу ты! – Ишута сплюнул. – Норманны идут, старик, понимаешь? Калоки и Казия уже пеплом укрылись. В Смоленске человек сорок полонили. А ты тут кудахчешь, будто яйцо из тебя не выходит.
– А коли нурманны, так не языками чесать надо, а всю деревню поднимать.
– Они еще под Ремезой, – сказал Вокша. – Добычу делят. Но тридцать верст потом ходко пройдут.
– Лошади нужны, старик. – Ишута поднял руку, давая понять Вокше, что говорить лучше кому-то одному. – Они порознь идут, двумя отрядами, а значит, можно своих отбить.
– Да ты хоть видел живого нурманна? Он один такой всю деревню порешит и глазом не сморгнет!
– Видели! – не утерпел Вокша. – И многих побили… – кривич осекся, посмотрев на Ишуту.
– Сколько в Зеверах крепких мужей? – спросил волхв.
– Да с полсотни наберется кого покрепче, ну и плохоньких столько же будет. – Староста почесал за ухом.
– Всех плохоньких – в лес с бабами и ребятишками. Остальным скажи, чтобы вооружались. Еще бы лошадок…
– Сколь?
– Шесть бы не мешало и веревья потолще.
– Чего удумали-то? Нурманн шибко силен. Положим кормильцев, тут-ка нам тогда свои хребты переломают. Уж лучше пущай идут, как шли.
– Пущай идут, говоришь? – Вокша взорвался. – Да ты хоть знаешь, скольких они порешили? Да ладно, порешили! В цепях ведь везут. Неужель не поможешь, дядька Маковей!
– Э-эх! – староста уронил седую голову на скрещенные руки. – В цепях, значится. Ну, пошли в дом. Но сказывайте пошибче. Мне еще людей прятать.
* * *Сиггурд с Хроальдом делили траллов не торопясь, въедливо оценивая каждого. И за каждого спорили. Остальные викинги не вмешивались. Исстари повелось так: добыча в походе принадлежит хевдингам. Они за нее несут ответственность, они же потом решают: кто сколько должен получить.
– Ну, все! – Сиггурд хлопнул ладонями по коленям. – Мы уходим, Хроальд!
– Даже не дождетесь рассвета? – старик помрачнел.
– Если ждать рассвета, то воины передерутся. Я не желаю тебе зла. Но и не могу оставаться с тобой.
– Погибли воины с «Фенрира», Сиггурд, а мстить за них остаются сородичи с «Хрофтотюра». Мне горько от этого.
– Мстить остаешься ты, херсир.
– Потому что во мне еще живет честь предков и древняя доблесть! А вам, молодежи, нужны лишь нажива, власть и слава!
– Не заводись, Хроальд. Лови своего убийцу. А когда поймаешь и убьешь, догоняй нас. Мне придется благодаря твоей исступленности расковать несколько траллов, чтобы посадить за весла. А это рискованно, когда плывешь по их земле.
– Не расковывай. Иди меньшими веслами. Сейчас ночь. Куда торопиться?
– Я хочу побыстрее выбраться из этой части Гардарики. Мы никогда не несли таких потерь на этом отрезке пути. Мы пойдем на всех веслах. Нигде не останавливаясь. Так что тебе достанется вся новая добыча. А нам хватит того, что уже есть.
– Нет в тебе истинной жажды викинга, Сиггурд. Жаль. Не таким хотел бы видеть тебя твой отец.
– Не гневи асов, конунг!
– Живи, как живешь, и питайся долей тщедушного! А я найду того, кто убил моих боевых товарищей, найду предателя Эгиля и вернусь к осени в свой вик[15] богатым и сильным. Но ты тогда не проси у меня помощи и не приходи занимать в долг! Ты ничего не получишь от меня, кроме хорошей оплеухи. А в худшем случае тебя твои же погодки поднимут на смех. Ни одна женщина не одарит тебя лаской! В конце концов ты издохнешь хуже помойной собаки. Одумайся, Сиггурд!
– Нет, Хроальд. Я еще раз говорю: нет!
Сквозь мутную слезу конунг Хроальд-старый смотрел, как «Фенрир» отчаливает от берега. Сиггурд расковал десятерых траллов и усадил за весла.
Раздался протяжный звук рога, и весла драккара разом ударили по воде.
– Пусть же кровь твоя превратится в жидкую гниль! Да никогда не будет у тебя потомства! – в отчаянии кричал Хроальд, не сдерживая судорожных рыданий.
«Фенрир» отошел от Ремезы уже хорошо за полночь. Викинги, подгоняемые командами своего нового хевдинга, налегали на весла. Траллов «подбадривали» кнутом. Отбивался такт по натянутой до звона шкуре. Глухой звук от ударов разносился далеко по-над днепровским лесом. Луна освещала горячие, просоленные лбы норманнов, разбрасывала острые искорки по рыжим бородам и огненным «гривам». Протяжно скрипели уключины, испуганно вздрагивала водная гладь. Они торопились. Не жалели мозолей, чтобы с восходом солнца оказаться подальше от земли кривичей. От земли тех, кому они нанесли невероятный по своей жестокости и коварству удар.
Коротко у самой воды ухнул три раза филин. Старый охотник Ульрих, сидевший у правого борта, удивленно вскинул лицо и посмотрел в сторону леса, откуда вылетел крик. Ему показалось странным, что филин ухает под утро. Но в чужих землях многое странно, и Ульрих вновь склонил голову над веслом.
Открылась пологая паберега. За ней показалась ладная деревня с детинцем на возвышении. «Спите спокойно, пока вас не растормошил жадный старик Хроальд!» – подумал про себя Сиггурд, еле находя в себе силы держать глаза открытыми.
