Кирилл Кириллов - Булат
– М-да-а-а, – протянул купец.
За небольшим заборчиком по пояс голые мастера возводили огромные пушечные лафеты и станины для катапульт. Строили осадные башни с накидными мостами. Вязали штурмовые лестницы. Сколачивали деревянные щиты для защиты от стрел. Точили ядра из найденных в округе камней, правили сабли. Подносили к площадке бревна и камни только хорасанцы, индусов заметно не было.
– Видать, и нам поработать время пришло, – потянулся, разминая затекшие плечи, купец.
– Теперь и мы заинтересованы, чтоб Мелик-ат-туджар эту крепость взял. Не хочется сгинуть в этих лесах, убегая от обиженных местных, – кивнул мулла.
Колонна тронулась. Повели их не к площадке, а вниз, в долину, ближе к лагерям воинов. Путь пролегал по некогда плодородной долине, где засеянные поля перемежались отдыхающими, а пастбища соседствовали с фруктовыми садами. Теперь все здесь было разорено. Разгораживающие поля заборы опрокинуты и выворочены из земли, поля вытоптаны, фруктовые деревья ободраны. Повсюду валялись обглоданные костяки баранов, в воздухе летали куриные перья.
– Ох, посмотри, чего устроили… – Афанасий толкнул муллу локтем в бок так сильно, что тот даже скривился.
– Вижу, – ответил тот. – А чего хотеть, война…
Их привели в лагерь, устроенный в ложбине, почти такой же, какой был у прошлого города, названия которого никто из рекрутов так и не узнал.
Рассадили у большого костра и вручили каждому по большому куску мяса на огромной толстой лепешке и по паре каких-то местных фруктов, слегка отдающих тухлятиной.
– Ну, наконец-то, – блаженно просипел Афанасий, вгрызаясь зубами в добрый, хоть и сыроватый кусок бараньей ноги. – Хоть поедим от пуза. Может, еще и отоспаться дадут.
– Зря радуешься, – окоротил его мула, сплевывая попавшуюся в волокнах мяса жилу.
– Почему?
– С чего б им нас так кормить?
– Может, мяса у них в избытке, да и перед работой подхарчить людей надо, не на пустое ж пузо… – прошамкал Афанасий, утирая с подбородка сок отдающего тухлятиной фрукта. – Не кручинься, хорошо все будет.
– Аллах велик, – вздохнул мулла, пожав плечами.
Рекрутам дали не только нормально поесть, но и как следует отдохнуть. Утром разбудили не рано, когда пушки уже начали выводить басовую песнь, застилая окрестности кислой пороховой гарью. Дали спокойно умыться в ближайшем ручье, снова покормили. Не так разносольно, как с вечера, но тоже неплохо.
– Не нравится мне это, – пробормотал Афанасий, дожевывая подсушенный край последней лепешки.
– А чего это тебе не нравится? Кормить начали, поить, – сунулся с боку один из рекрутов, детина с выбитыми передними зубами. – Жизнь пошла.
– Жертвенных животных тоже кормят и моют перед закланием, – так же мрачно ответил мулла, гоняя из одного угла рта в другой сорванную былинку.
– Да ладно вам, нытики, – усмехнулся щербатым ртом рекрут.
– Что, совсем, думаешь, плохо дело? – спросил мулла у Афанасия.
– Да опять пошлют куда-нибудь в пекло самое, – ответил купец.
– Да уж, – неопределенно протянул мулла. – А вот и началось.
Воины подступили с разных сторон, пинками собрали рекрутов в колонну и повели к оружейному двору. Путь их пролегал по краю полого сбегающей к реке долины, откуда было видно все поле боя.
Хорасанцы подогнали к первой линии обороны множество осадной техники. Деревянные коробы, защищающие от стрел, передвижные осадные башни с перекидными мостами, стационарные осадные башни для стрельбы поверх первого ряда укреплений. Катапульты с зажигательными снарядами. Баллисты, мечущие во врага похожие на оперенные колы стрелы. Несколько пушечных батарей, полдюжины орудий в каждой. Изрыгая из жерл пламя, они утюжили брустверы, мешая с грязью защитников в легких доспехах. В местах попопадания вставали фонтаны черной земли, разлетались укрепляющую землю доски, тряпки и обломки.
За башнями перегруппировывалась пехота, строясь в атакующие клинья. Всадники горячили коней на холмике вне досягаемости вражеских стрел. За инженерным двором расположился лагерем слоновий полк. Несколько дюжин слонов с обшитыми медью беседками на спинах меланхолично объедали листья с ближайших кустов. Огромных животных, казалось, вовсе не интересовала вся эта суматоха.
Рекруты качали головами, цокали языками, перешептывались, показывая пальцами. Воины, обычно сурово пресекающие разговоры в строю, на этот раз не препятствовали, сами зачарованные масштабностью развернувшейся перед ними картины.
Новобранцев загнали на оружейный двор и поделили на две команды. Первую увели куда-то, а вторую, куда попали Афанасий и мулла, направили к невиданному сооружению.
В основании ее была огромная телега с цельными колесами, без спиц, но с вделанными в них колышками. На телегу было водружено хитрое устройство, состоящее из положенных друг на друга досок, к каждой из которых тянулось множество веревок с блоками. Зацеплены они были за вороты с огромными рукоятями. Под досками был устроен еще более хитрый механизм, состоящий из множества деревянных шестерней и длинного железного штыря с насечками. Около него располагался штурвал навроде корабельного, тоже с ручками, только подлиннее. Почти все узлы с рукоятями были прикрыты спереди деревянными щитами от стрел, а штурвал и вовсе медным листом. Главные механизмы защищала будочка о четырех опорах, с треугольной крышей-домиком. Деревянные щиты над колесами были самыми маленькими и тонкими.
Прикинув направление тяг и расположение зубчатых колес, Афанасий догадался, что это был раздвижной мост. Достаточно подкатить такой к вражеской стене и закрутить ручки, чтоб вперед выползло складное полотно, которое ляжет на верхнюю стену, и нападающим останется только пробежать по нему, спрыгнуть и начать бой. А подкатить эту махину к стенам придется… Да вот именно им и придется, с грустью подумал купец. Хорошо хоть везти придется не через заболоченные поля с ростками риса, а по главной дороге.
Он оглянулся на долину. На этот раз хорасанцы решили поберечь людей и не послали их на земляные укрепления. Предпочли разнести их издалека. Может, быть и с деревянными поступят так же? Нет, вряд ли, с грустью подумалось ему. Тогда они не стали бы впрягать туда рекрутов сейчас, подождали бы пару дней, пока пушкари не сделают свою работу.
Словно в подтверждение его дум, защелкали кнуты, раздались команды. Афанасий вздохнул и, поплевав на покрытые крепкими мозолями руки, взялся за рукоять. Рядом пристроился мулла и еще несколько человек.
На корму сооружения забрался хорасанец с обшитой кожей бочкой. Поставив ее перед собой, зажал коленями и начал выстукивать ладонями замысловатый ритм. Ударов было много, но складывались они вместе в неторопливый, пульсирующий рисунок, от которого ноги сами просились пуститься в размеренный шаг. Прозвучала еще одна команда, и под щелканье бичей надсмотрщиков рекруты налегли на рукояти. Скрипя и раскачиваясь, телега тронулась с места.
