Александр Марков - Южный поход Эрлинга
Ты говоришь: тольтекатль не убедил меня. У астеков будут и слава, и могущество. Я чувствую в себе силу. Наш народ готов к великим делам.
Ицкоатль, не тешь себя пустыми надеждами. Христиане, что живут по ту сторону Восточного моря, скоро придут сюда на больших кораблях. И вы будете бессильны остановить их.
Они придут, потому что у них уже есть корабли, чтобы долго плыть открытым морем. Им не сидится на месте. Они придут, как только узнают об этой земле. Вслед за первым придут тысячи.
Они захотят отнять у вас землю, потому что эта земля богата. Здесь слишком много золота.
Они уничтожат вас, потому что они сильнее. У них есть кони, железные мечи и тугие арбалеты. Обсидиановая булава не пробьет железный шлем, Ицкоатль. У них есть единство и общая цель. В Анауаке племена ненавидят друг друга. Ицкоатль, вам не спастись. Не нужно быть колдуном, чтобы предвидеть это. Ты говоришь: тольтекатль, если так, я не хочу быть конунгом. К чему труды и страдания, к чему тщетные усилия? Лучше прожить свою жизнь в покое и насладиться тем временем, что еще осталось.
О нет, Ицкоатль, ты рассуждаешь неверно. Вспомни, о чем я говорил тебе раньше. Любое усилие тщетно. Всякая цель – лжива. Труд для того, кто знает свою выгоду – не труд. Подвиг с расчетом на славу – не подвиг. Муж поистине достойный не должен уподобляться торговцу, что выменивает груз какао на груз маиса. Величайшая доблесть в том, чтобы знать о тщете своих деяний, но совершать их.
Ты спросишь: если все цели и помыслы тщетны, зачем мне тогда эта доблесть, о которой ты толкуешь? Неважно, буду я мужем достойным или недостойным – ведь и это тоже обман?
Ицкоатль, все цели, о которых я говорил: золото, слава, благополучие – ничтожны, потому что они меньше нас, они внутри нас, они – наше собственное порождение. Не так уж трудно научиться владеть ими. Так же внутри нас, и так же подвластны нам, и так же ничтожны: боль, страдание, радость и наслаждение. Ицкоатль, предоставь глупцам искать наслаждений и бежать от боли; предоставь другим глупцам искать боли, чтобы купить себе посмертное блаженство. Тот, кто постиг ничтожность боли и наслаждения, становится поистине всесилен.
Мы не станем поклоняться славе, богатству, боли или наслаждению, как не станем поклоняться собственным потрохам.
Ты скажешь: тольтекатль Эрлинг хочет поклоняться лишь самому себе, потому что все остальное, что обычно отдается богам, он объявляет своим порождением.
Правда, Ицкоатль, до сих пор я говорил тебе именно это. Но это только половина правды.
Есть одно, что находится вне нас. Одно, что больше нас. Одно, о чем стоит думать мудрецу. Одно, что не лживо. Поэтому его так трудно заметить, так тяжело нести и невозможно понять. Имя ему – Анга. Это главное, чему я должен научить тебя, Ицкоатль. Приходи завтра рано, я расскажу тебе об Анге.
III
Вскоре пошел дождь, который не прекращался четыре дня. Мы спустились с гор на равнину, где росли диковинные деревья. Стволы у них толстые, мягкие и сочные, а веток и листьев нет вовсе. Таких деревьев много здесь в Анауаке. Это кактусы.
Мы видели много мертвых городов. Потом мы подошли к городу, где еще оставались жители. Там было множество больших каменных домов. Там были также дворцы и храмы, сложенные из каменных плит размером две на полторы сажени. Все это было построено очень давно и теперь наполовину разрушено. В городе не было новых домов. Город мог вместить до пятнадцати тысяч жителей, но теперь там не было и двухсот. Многие из них лежали на улицах под открытым небом. Они едва шевелились, а тела их и лица были покрыты большими черными нарывами. Когда один из нарывов лопался, они умирали.
В трех домах мы нашли большие запасы пищи, но все было гнилое или попорченное мышами. Мы не стали ничего брать оттуда.
Мы зашли во все храмы и осмотрели их. Стены там были покрыты изображениями чудовищ, каких можно увидеть во сне, если вечером поешь слишком сытно. Вокруг алтарей лежали человеческие черепа, а также сгнившие руки и ноги. Там были сосуды из меди, полные человеческих сердец. Сигрид сказала:
– Эти храмы больше похожи на нужники.
Хельги ответил, что в нужнике пахнет получше. Катла сказала:
– Эти люди поклонялись дерьму и собственным потрохам.
– За это Господь покарал их, – сказал Торхалль. – Теперь они умирают от чумы.
Я, Эрлинг, сказал:
– Чума не миновала и вас, норвежцев. К тому же любой храм – это нужник, где люди оставляют отбросы своих душ. Анге не нужны храмы.
Мы покинули город и пошли дальше на юг. Мы шли по следу, который прочертила Анга своим лучом. Я увидел этот путь, когда умирал от ран в Пустынной стране. Я вижу его и сейчас. Он привел нас из Вестрибюгда и Страны инуитов в Теночтитлан. И отсюда он следует дальше на юг. Когда-нибудь я пойду туда.
ПОУЧЕНИЕ ЮНОМУ ИЦКОАТЛЮ
Анга – невидимая звезда. Она вспыхивает лишь один раз в сто или в тысячу лет. Она посылает тонкий луч, который чертит по земле невидимые дуги. Луч Анги проникает в сердца людей и преображает их. Он подобен зернам маиса, падающим на вспаханное поле, и дождю, что делает землю плодородной.
Ты спросишь, каковы из себя люди, отмеченные Ангой? Их нетрудно узнать. Они отважны и безрассудны. Многим они кажутся безумцами. Они совершают дела, которые раньше были под силу только богам. Они прилагают величайшие усилия и радостно идут на смерть ради того, что прочие считают вздором, пустой забавой или чем-то невероятным. Они не могут жить, как жили их отцы, и хотят все изменить, чтобы было как угодно, но иначе. Они, как и все люди, пытаются оправдать свои поступки разумом, но разум их тот же, что и у прочих, а поступки необыкновенно безумны. Поэтому цели, которыми дети Звезды прикрывают нелепость своих деяний, вызывают лишь смех. Эти люди подобны медведю, что хочет спрятаться за травинкой.
Их объяснения призрачны, Ицкоатль. Дым вокруг зеркала становится реже. Тескатлипока – глашатай Черной Звезды. Мгла стала прозрачной: ты видишь сияние Анги.
Ты спросишь: тольтекатль, как люди узнали об Анге, если она невидима? Как можно заметить сияние Черной Звезды?
Я отвечу: ее свет кажется черным, потому что он слишком могуч и неистов для людских глаз. Слишком холодное может казаться горячим; слишком много боли – наслаждение; избыток добра порождает зло; избыток ненависти – любовь. В этом суть Анги. В ней слишком много всех качеств, поэтому одно неотличимо от другого, и наши глаза видят лишь мрак, но кожа чувствует ветер. Анга – это Омейокан, тринадцатое небо, где сливается свет и тьма, добро и зло, любовь и ненависть.
Я видел Ангу, когда умирал от ран в Пустынной стране. Она явилась как ослепительтный бесконечный свет, словно весь мир превратился в огонь, и не осталось ничего, кроме этого могучего сияния. Я сам был частью этого света.
