Жюль Верн - Осада Рима
Глава II. ПЕРЕМИРИЕ
В описываемое время Национальная ассамблея Франции занималась проблемой вмешательства в дела Италии. Предполагалось обсудить предложение, касающееся отправки в Италию двенадцати тысяч человек с целью опередить Австрию. Проект этот первоначально был слишком расплывчат, но постепенно раздулся до гигантских масштабов, представив Вечный город необычайно важной территорией, где непременно должны быть собраны французские войска[10].
Палата депутатов одобрила проект интервенции; не замедлил сформироваться и экспедиционный корпус; герцог Удино де Редджо[11] был назначен главнокомандующим, Реньо Сен-Жан-д'Анжели[12] — командующим войсками. Такое двойное назначение нарушало все правила. Назначение герцога де Редджо в этих условиях выходило за всякие рамки и, с точки зрения иерархии было просто нелогично. Под началом одного главнокомандующего следовало объединить хотя бы две дивизии; на деле же имелась только одна, и, чтобы ею командовать, вполне достаточно было одного генерала Реньо Сен-Жан-д'Анжели.
Армейский корпус состоял из одного батальона пеших стрелков, двух линейных полков под командованием бригадного генерала Левайана и двух линейных полков во главе с бригадным генералом Шадейсоном. Три артиллерийских батареи, две группы инженерных войск и два эскадрона 1-го полка конных стрелков дополняли экспедиционный корпус.
Наличный состав из шести тысяч пятисот человек был погружен на корабли; 24 апреля 1849 года корабли встали на рейде Чивитавеккьи. Главнокомандующий не имел представления о настроениях населения, но высадку произвели в указанном месте, потому что иначе эскадра могла стать на якорь лишь в небольшом порту Фьюмичино, расположенном в устье Тибра и очень неудобном. Герцог де Редджо не замедлил узнать, что сто двадцать пушек уже выставлены рядами по берегу Чивиты, что отнюдь не предвещало дружеской встречи. Поэтому герцог немедленно составил и распространил в городе прокламацию, где объявлял, что французская армия прибыла с дружескими намерениями и не собирается навязывать народу правительство, которого оно не захочет.
На борту «Лабрадора» двое молодых людей беседовали, ожидая, когда отдадут якорь. Один из них, молодой штабной капитан, официально не входил в экспедиционный корпус и добился разрешения участвовать в кампании в качестве добровольца. Его просьбе покровительствовало некое высокопоставленное лицо, без сомнения бывшее в курсе тайных побудительных причин этого путешествия, поэтому разрешение далось легко и без проволочек. Молодого человека, грустного и озабоченного, звали Анри Формон. Очевидно, страдания омрачили его юность, ибо он уже пролил слезы в том возрасте, когда юная душа слез не знает. Рядом с ним находился и заботился о нем его добрый товарищ, лейтенант инженерных войск, Аннибаль де Вержен, чья веселость и искрящееся жизнелюбие резко контрастировали с хмуростью и печалью молодого капитана.
— Как ты думаешь, мы сразу же высадимся в Чивитавеккье? — спросил капитан у товарища.
— Надеюсь, что нет, — отвечал тот.
— Тем лучше, ибо мне совсем не улыбается быть убитым в самом начале кампании.
— Поберегись, мой дорогой Анри, ведь волонтеры редко возвращаются назад, для них уже заготовлена пуля.
— О! Только бы она пощадила меня до Рима, — мрачно произнес Анри Формон.
Аннибаль ласково взял его за руку.
— Друг мой, почему ты не хочешь объяснить мне причину своей печали? Ты ошибаешься, не доверяя мне, ведь и мое сердце, и моя рука принадлежат тебе. Если, как я подозреваю, ты хочешь кому-то отомстить, это касается нас обоих!
— Друг Аннибаль, если я и задумал месть, мне так или иначе придется подчинить ее грядущим событиям. Да, в Риме у меня враг, которого я ненавижу всей душой, и молю Небо, чтобы он не обрел честной смерти от чьей-нибудь пули. Мне он нужен живым, чтобы я мог сам с ним поквитаться.
— Отлично! Возьмем его в плен, — предложил Аннибаль. — У меня есть один сапер, славный малый, силач, настоящий Геркулес, может на вытянутой руке удержать троих, Жан Топен, он им займется.
— Нет, — решительно отказался Анри, — если мы захватим этого типа в плен, он удерет. Да к тому же я еще ничего о нем не знаю.
— Надеешься встретить его в Риме?
— Именно!
— А кто тебе его покажет?
— Бог! Через два дня мы вступим в Рим.
— Нет, через два дня мы еще там не будем!
— Думаешь, нас задержат?
— Скорее всего. Даже наверняка! Если римляне не остановят нас силой, они будут чинить нам тысячу дипломатических препятствий и затягивать дело, так что мы долго еще будем топтаться на пороге города.
— Что за напасть! Только бы дожить до этого момента!
— Терпение и мужество, Анри, — серьезно посоветовал Аннибаль. — Видишь, чтобы пробраться в Чивитавеккью, уже приходится хитрить. Можешь судить о том, что нас ждет дальше.
— Тем не менее генерал Удино как будто не сомневается в успехе.
— Право, если он и дальше будет прибегать к подобным уловкам, как с этой прокламацией… Ей-богу, надо было привязать ее к пушечному ядру и дать залп по городу! Ладно, не время выказывать героизм, когда тебя вот-вот стошнит… Черт, опять морская болезнь скрутила… Прощай, друг, умираю… завещаю тебе мой нашейник… О!..
Аннибаль повалился на палубу, но, к счастью для него и его многочисленных товарищей по оружию, эскадра уже подошла к берегу и получила приказ мочить якоря.
Доверившись обещаниям главнокомандующего, муниципальный совет Чивитавеккьи открыл порт для французских кораблей. Высадка произошла спокойно и без осложнений. Город приветливо принял французских солдат, которые начали с того, что арестовали городской гарнизон.
Жителей немедленно ознакомили с истинными планами прибывших: французская армия намеревалась заставить бунтовщиков уважать свободы, которыми Папа Пий IX собирался осчастливить своих подданных. Сопротивляться было поздно. Город промолчал.
Не теряя времени, главнокомандующий отправил своего брата во главе отряда кавалерии провести рекогносцировку на дороге из Чивитавеккьи. Новость о высадке французских частей уже успела распространиться. Посланной на разведку группе была устроена засада, и один французский солдат остался в руках римлян.
Когда адъютант, вернувшись, доложил о происшествии, главнокомандующий произнес следующие слова:
— Они захватили у нас одного человека, завтра мы отнимем у них тысячу.
Два дня спустя главнокомандующий обменял гарнизон Чивиты на захваченный в самом начале кампании французский батальон.
