Сергей Наумов - Совы вылетают в сумерках
– Вашей четверке придется действовать осмотрительно, а главное – самостоятельно, – снова заговорил Хайдаров. – Помните – собака у Гонта для связи. Не трогать ее ни в коем случае. Она может привести к бункеру. Гонта вынужден будет предупредить своих о провале операции. На этот случай он и взял собаку. И последнее. Бандит будет уходить тем же путем, что и пришел, скорей всего заболоченным участком границы. Он – местный и, видимо, знает о болотах то, чего не знаем пока мы. Все. Желаю успеха.
* * *Машина резко сбавила скорость, ее тряхнуло, и это вывело из задумчивости лейтенанта Крайкова.
Он знал, что его группа – только звено в большой цепи, опоясавшей район "волчьего логова". В радиусе пятидесяти километров уже шли дополнительные дозоры, ложились в густые заросли секреты. В это невидимое кольцо, которое замыкалось у самой границы, попали и непроходимая чаща, и непролазное болото, и целый десяток глухих распадков. Весь отряд поднят на ноги.
Лейтенант мысленно прошел по карте. Он знал ее наизусть. Еще раз проверил линию своего маршрута и взглянул на часы. Полчаса четвертого. Через пятнадцать минут высадка.
Крайков тронул шофера за плечо: давай быстрее. Но как ни старался шофер развить скорость – ничего не получалось. Машина с трудом пробиралась по свежевырубленной просеке.
Крайков нахмурился и посмотрел на Прончихина. Тот молча курил. Светлячок его цигарки то съеживался в темноте, то разбухал, и тогда было видно круглое обветренное лицо, покрытое сетью мелких морщинок.
Прончихин прошел всю войну разведчиком, имел не одну награду, отличался молчаливым, замкнутым характером. Семьи у него не было: погибла на Псковщине в оккупации. Из родных остался дядя – дальневосточный рыбак.
Прончихина ценили в отряде как следопыта и чрезвычайно сметливого бойца. Ему поручали обучение молодых пограничников, и не было на заставах Закарпатья солдат, которые бы не прошли школу Прончихина.
До рассвета оставались считанные минуты. Легкий пар начинал струиться от земли, на плащах появился влажный налет: падала роса. Стали видны очертания деревьев по сторонам, а через минуту уже можно было различить разлапистые ветви елей.
К заданному квадрату подъехали, когда совсем рассвело. Через минуту проворный "газик" скрылся из виду, а пограничники двинулись к землянке.
Шли, не разговаривая, часто останавливались, прислушивались.
Вокруг все было тихо.
Через полчаса показалась землянка. Прончихин бросился к лазу.
– Ушел, – сказал он, высунувшись наружу.
– Следы, товарищ лейтенант, совсем свежие, – негромко доложил один из проводников по фамилии Гольцев.
Прончихин и Крайков склонились над тропой. Отпечатки сапог ясно выделялись на влажной земле. Их было много и вели они в разные стороны, но, приглядевшись внимательно, Прончихин заметил несколько широких вмятин в стороне от тропы. Осматривая ее, он обошел вокруг землянки и, присев на корточки, долго смотрел на просыхающие углубления от следов. Лицо его постепенно мрачнело.
– Гонта уже побывал здесь, – глухо сказал он подошедшему Крайкову, – мальчонка вертелся тут же, видите, вот здесь углубления меньше – это он стоял у щели. А здесь бандит ставил своего пса на след мальчугана... Торопиться нужно, товарищ лейтенант.
Крайков подозвал инструктора службы собак.
– Шикунов, ставьте Альту на след.
Но собака вела себя странно. Она принюхивалась к траве, сердито фыркала и, наконец тихонько взвизгнув, остановилась в нерешительности.
– Не возьмет, – тихо сказал Шикунов, – нарушитель обработал след порошком, товарищ лейтенант.
И Барс не возьмет...
– Вижу, – Крайков нервно закурил, – осмотрите все деревья вокруг землянки. Прончихин, поведете по видимому следу.
Сержант не спускал глаз с тропы, на которой были обнаружены отпечатки сапог. Он ползал на коленях взад и вперед, рассматривая каждый сантиметр почвы.
Так группа шла за Прончихиным до первого распадка, где ребята поняли, что заблудились. В распадке Альта взяла след.
Лес шумел. Ровный гул перекатывался по нему из края в край.
Тропа неприметна. Она то вплотную подбегала к ручью, текущему по дну распадка, то уводила куда-то в сторону, упираясь в огромные, поваленные ветром стволы, петляла, обходя сухостой, и вдруг ныряла в низину.
Утро уже давно наступило, но туман, скопившийся в низине, окутывает все вокруг молочной завесой, и кажется, что еще только начало рассвета.
Шикунов с Альтой, а за ним и вся группа шагают уверенно. Поднявшееся над лесом солнце все жарче греет и без того разгоряченные лица пограничников. В белеющей мгле нудно и пронзительно гудят комары.
Лес постепенно наливается зноем. Внезапно на одном из поворотов тропы след пропал. Альта беспокойно заметалась по сторонам, у небольшого завала она вдруг остановилась, втянув в себя воздух, будто обжегшись чем-то, взвизгнула и прыгнула под поваленную бурей ель.
Шикунов бросился за собакой и увидел на траве детский стоптанный сандалий. Он поднял его и подал Крайкову.
– Попал парень в лапы зверю, – тихо сказал Шикунов.
– Свидетелей Гонта не оставит, по волчьей повадке, – согласился Прончихин.
Сержант прошел по траве вперед и снова склонился над примятой травой.
– Живой, – неожиданно выдохнул он.
– Кто? – не понял Крайков.
– Мальчонка, видите, опять сам пошел. Гонта, видимо, нес его. Тяжеловато пришлось, вот он и погнал мальца вперед. Только зачем? Ведь он его связывает, мешает идти быстро.
– Тоже не пойму, – отозвался Крайков.
След Гонты нырял в цепкие кустарники, терялся в болотах, снова появлялся, обходил страшные топи, полз ужом под завалами, затем вновь уводил в болота и колючие кустарники.
День трудного пути по скользким зарослям, по трясине обозначала кривая линия, которую лейтенант Крайков нарисовал на карте.
В середине леса стояла сонная тишина. Где-то вверху, за переплетением крон буков просвечивала голубизна неба.
Был тот час дня, когда солнце медленно начинало скатываться за горизонт, и тени робко ложились на землю. Впереди в зеленоватой дымке испарений блеснуло болото – самый глухой участок границы.
Болото наглухо отгородилось от леса черной густой осокой.
Вырезав длинный шест, Прончихин ступил на первую кочку, которая тотчас ушла из-под ног. Сержант провалился по пояс, но достал дно и двинулся дальше, нащупывая шестом безопасные места. Пограничники гуськом шли за ним.
Несколько раз Прончихин заходил в такую топь, откуда продвинуться вперед было невозможно. Приходилось огибать ее и искать другой путь. Крайков смотрел в спину Прончихина и удивлялся его выносливости. Лейтенант чувствовал, что еще километр такого пути – и он упадет в черную жижу, сраженный неимоверной усталостью и дурманящими болотными испарениями.
