Юлия Андреева - Последний рыцарь Тулузы
Когда путники приблизились настолько, что я слышал, о чем они говорили, я понял, что дама и ее сын были пленниками четверки разбойников.
Я рассвирепел! Ученикам школы мессена де Савера, равно как и орудующим по соседству конкурентам, под страхом смерти запрещалось нападать на людей близ его владений. Все мы свято чтили это правило, так как никто не хотел, чтобы нас обнаружили лучники. Но эти четверо были чужаками, которые по неосмотрительности или злой воле могли навести на школу гнев властей.
Не меняя положения тела, я выпустил одну за другой три стрелы, сразив трех разбойников. Четвертый познакомился с моим ножом, который я метнул ему в горло.
Затем я вышел из своего убежища.
Насмерть перепуганная госпожа ничего не могла толком вымолвить. Но из ее слов я мог без труда предположить, что они – гости Раймона Роже. Разбойники захватили их в плен во время прогулки. Посочувствовав даме, я взял под уздцы ее лошадь и, рассказывая глупые истории о рыцарях, которых знал предостаточно, вывел их на дорогу.
Когда до замка де Фуа оставалось рукой подать, я раскланялся с благородной сеньорой, сославшись на массу неотложных дел и скорбя о том, что не смогу проводить их даже до ворот и получить заслуженную награду из рук достославного хозяина этих мест.
Дело в том, что Раймон Роже, хоть и являлся галантным рыцарем и хорошим трубадуром, больше известным под именем Раймон Друт, имел отличную зрительную память и был наделен весьма крутым нравом.
Он казнил бы меня без суда и следствия, окажись я в его руках.
Поэтому я быстро нырнул в лес, и только меня и видели.
Кто бы мог предположить, что я встречусь с ним уже через десять дней?
Лис в капкане
По истечении срока вынужденного безделья я отправился к своей голубке, прачке из Тулузы Люси, с которой встречался время от времени. Войдя в дом через черный ход, я, как обычно, огляделся по сторонам, проверил все запоры и засовы и уж потом обнял и поцеловал свою милашку. Затем сел за стол, где меня ждал кувшин молодого вина.
Люси налила для меня полную кружку и пристроилась рядом со мной, подперев пухленькую щечку кулачком, как она это любила делать. Но едва я отпил первый глоток, неизвестный яд свалил меня с ног так быстро, что я даже не успел схватить кошель с противоядием.
Я очнулся на следующий день в подвале Тулузского замка оттого, что мне на голову кто-то лил холодную воду. Я был безоружен, шею и руки давили деревянные колодки, ноги были опутаны цепью. Все тело нещадно болело, левый глаз заплыл, губы распухли, во рту ощущался вкус крови. Должно быть, копейщики прежде всего отходили меня сапогами, а уж потом отправили в тюрьму.
Мне помогли напиться и потащили наверх в небольшую залу с камином и разложенными и развешенными повсюду орудиями пыток. В большом удобном кресле ближе к огню сидел тулузский граф собственной персоной. Я и прежде видел Раймона Пятого. Я не смог бы ни с кем его спутать.
Стражники поставили меня на колени. Все это время я безуспешно пытался освободить руки. Если бы допрос затянулся, это можно было бы проделать. Рядом с Раймоном трудился писарь. Заметив на полу следы крови, я понял, что не первый здесь сегодня.
– Итак, неужели сам Черный Лис пожаловал в мой курятник? – Раймон с довольным видом рассматривал меня, взгляд его при этом был вполне дружелюбным. Это наводило на мысль, что хозяин Тулузы давно уже принял решение на мой счет. – Признавайся, шельмец, ты поджог дом цирюльника на площади? Девку у жида ты упер? Я уже не говорю о разбоях на большой дороге. Сколько же времени мои доблестные рыцари за тобой, поганцем, бегать должны? Ну, отвечай, не то прикажу раздеть донага и нашпигую твою задницу раскаленными углями. Черти в аду застонут.
– Его вина давно доказана, ваша милость, – поднял голову писарь, – пока этот ухарь в подвале отлеживался, сюда приходили и жид, и цирюльник, и лучники, что его в прошлый раз упустили. Они его опознали, едва стражники подоспели, а то пришлось бы вместо суда закапывать где-нибудь у большой дороги.
– Ну, если вина доказана, приказываю повесить мерзавца. – Граф махнул в мою сторону платком. – Все понял, сучье отродье? Вопросов нет? А нет, так нет, хуже кислого уксуса ты мне надоел.
– Повесить, – записал в свою книжку писарь.
– Ладно, с этим покончено, давай следующего.
– Прошу прощения! Господин де Савер, за которым вы изволили посылать, сейчас в приемном зале и ожидает вас. Так может, примите его перед следующим разбойником или... – Писарь смотрел сквозь меня своими прозрачными рыбьими глазами так, словно жизнь моя уже закончилась и сам я не что иное, как бесплотный дух.
– Стефан!
К графу подлетел дежуривший у дверей паж.
– Стефан, мальчик мой, скажи господину де Саверу, чтобы спустился сюда. Он мне срочно нужен. Поторапливайся, милый, одна нога здесь, другая там...
Паж поклонился и выскочил вон.
Мишель де Савер здесь! В замке! У графа! Это могло дать шанс, но могло и отобрать последнюю надежду. Я напряг мышцы и, превозмогая боль, постарался вытянуть кисть правой руки, выворачивая сустав большого пальца и чуть не теряя при этом сознание от боли.
Учитель не заставил себя долго ждать. Вскоре я различил его шаги. Он вошел в зальчик, демонстративно оттолкнув замешкавшегося пажа, и закрыл за собой дверь.
– Простите меня, мессен, – де Савер отвесил Тулузскому глубокий поклон, – но при моей работе крайне нежелательно, чтобы меня кто-то здесь видел или кто-то слышал наши разговоры.
– Да, да, мой друг. Я все понимаю. – Раймон подал худую, унизанную перстнями руку, которую де Савер церемонно поцеловал. – Наша тайна не выйдет из этих стен. Петра из Нанта ты хорошо знаешь, – он небрежно кивнул в сторону писаря, – что же касается этого молодчика, то он будет повешен в самое ближайшее время. Впрочем, если ты опасаешься, что он выдаст нас во время казни, я распоряжусь, чтобы сначала ему отрезали язык. – Граф чарующе улыбнулся.
Учитель кинул небрежный взгляд в мою сторону, я затаил дыхание, ожидая, что он метнет мне в горло нож.
– Хорошо, ваша милость, если вы предпочитаете говорить здесь, я также не имею возражений. Итак, из вашей шифровки я понял, что вы желаете получить от меня парня, годного на роль телохранителя для вас и вашего старшего сына.
– Да, это так. Мне нужен человек, который будет оставаться в моем распоряжении долгие годы. В моем распоряжении, Мишель, а не в вашем. И я бы хотел сам платить этому парню, чтобы вы не забирали от него денег за учебу или за что вы там обычно забираете.
– Я беру пятьдесят процентов, – развел руками де Савер. – В течение каких-нибудь десяти лет. Если вы выплатите мне эту сумму вперед, а парень нарвется на нож или позволит себя укокошить каким-нибудь иным способом, вы же сами начнете требовать с меня неустойку. А так – все чинно и благородно – он служит, я получаю деньги. Он погиб – я ничего не получаю. Зачем мне вводить вас в такие расходы? Это было бы неблагородно с моей стороны и несправедливо по отношению к моему главному заказчику и господину.
