"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна
– Вот завтра и будете мстить! – продолжал Асмунд. – Там в Самкрае были что – купцы да бабы, а те, что с оружием, только и мечтали, чтобы все поскорее кончилось и их не тронули. Теперь – иное дело. Идет на нас сам тудун из Карши и с ним всадники в бронях. И это – те самые хазары, которые ваших дедов гнули и притесняли. Теперь не они к нам, а мы к ним с мечом пришли. Докажите, что не зря вы за этот меч взялись. С тудуновой дружиной биться – это вам не купцов трясти и не девкам подолы задирать. Пусть хазары знают, что вы сами можете насмерть стоять, и тогда не только русов, но и славян-русичей бояться будут.
А назавтра, едва взошло солнце, как в дальнем конце долины поднялась туча пыли. Хельги смотрел как зачарованный; при его неплохом опыте он никогда еще не имел дела с конницей на широком открытом пространстве и не знал, как это выглядит. Туча приближалась и постепенно закрыла всю землю. Морской ветер сносил пыль к горам, так что и дальние склоны вскоре потонули в серо-желтом мареве.
Затем послышался тяжелый топот копыт, от которого содрогалась земля. Ближе, ближе, и вот уже в пыльной пелене замелькали темные силуэты всадников.
Пыльное облако доползло до подножия перевала и остановилось, медленно оседая. Стали видны ряды конных воинов, растянутых по дороге длинной змеей. Между ними и деревянными рогатками на перевале лежал пологий подъем длиной в несколько сотен шагов.
Вперед выдвинулась кучка всадников в блестящей на солнце броне. На вершинах островерхих шлемов вились по ветру пучки белого и черного конского волоса, знаменосец держал стяг из белых конских хвостов на длинной пике. Они смотрели на перевал, видимо, совещаясь.
Потом порядок конных распался, смешался и сложился в ряд, занимая всю ширину долины – в этом месте небольшую.
Хельги взмахнул рукой, отдавая приказ ставить стену щитов. Еще в Киеве славянские «охотники» выучили слово «скъяльборд» и теперь понимали его без труда. Тесно сомкнулись круглые щиты; один позади другого выстроились четыре ряда. Передние держали мечи и топоры; за их плечами встали копейщики и хирдманы с ростовыми топорами.
Русы ждали в напряженном молчании. Перед ними были не те перепуганные, растерянные горожане, с которыми им пришлось иметь дело в Самкрае: теперь им предстояло выдержать удар хорошо обученных и отлично вооруженных всадников, костяка каганова воинства. Тех самых людей, силой которых каганат на несколько веков подчинил себе десятки разных народов и даже какое-то время брал дань с полян и северян.
Хельги глянул на дружину Благожи, что стояла к нему ближе всех. На лицах застыло ожидание, сквозь решимость проглядывал сдерживаемый ужас. Поляне с Рупины видели перед собой то самое чудовище, о котором им еще в детстве бабки передавали услышанные от своих бабок страшные сказания. Не одно поколение полян гнулось перед этими закованными в железо гордыми всадниками. Осмелев, они сами пришли с оружием в логово чудовища и даже унесли кое-что из его сокровищ. Теперь оно догнало дерзких и собиралось покарать.
А Хельги, глядя на них, отметил: вот теперь мы и узнаем, чего вы стоите и выйдут ли из вас воины. На такую схватку киевский князь Ингвар, задумывая этот поход, не рассчитывал.
Или рассчитывал? И именно поэтому отправил сюда родича, от которого будет счастлив избавиться навсегда? Не со своей дружиной, а с «охотниками», которых, если что, не очень-то жаль…
Так или иначе, других нет, есть только эти. И если они не выстоят, из всей русской дружины с перевала живым не уйдет никто.
Первый натиск начался внезапно. Никто не заметил, чтобы хазарские полководцы подавали какие-то знаки, но темная туча – не менее тысячи воинов – вдруг отделилась от войска и покатилась к перевалу. Она поднималась, как черная волна; казалось, ничто не сможет ее остановить.
Прочие двинулись следом медленнее, поднимая тугие степные луки. Миг – и темная туча стрел закрыла небосвод.
Стена щитов, будто бок исполинского змея, повернулась к небу, преграждая путь ливню стрел. Глубоко вонзаясь в кожу и дерево, наконечники молотили густым градом, но мало какой удалось их пробить. Первый натиск обошелся без убитых: Хельги видел, что строй стоит, по-прежнему без промежутков.
На утесе захлопали в ответ греческие «скорпионы»: эти орудия выплевывали сразу по десятку тяжелых дротиков, способных пробить любой щит или доспех. Одна за другой разрядились все три катапульты, в хазарский строй полетели бревна, но русам из-за щитов не было видно, большой ли урон нанесли.
Ливень вражеских стрел утих, но лишь потому, что в это время верховые достигли рогаток. В воздухе замелькали арканы: захлестывая колья заграждений, всадники тянули, пытаясь растащить препятствие, но не тут-то было. Засеку сладили крепко: рогатки сцепили между собой и еще укрепили растяжками, которые привязали к кольям, вбитым в землю. Иные особенно лихие всадники попытались с ходу перепрыгнуть заслон, доходивший взрослому мужчине до подбородка, но вместе с конем напоролись на колья. А русы принялись рубить арканы, их стрелы и дротики поражали скучившихся верховых, выбивая из седел. Раненые лошади начинали биться, внося еще большую сумятицу. Ржанье, треск дерева, крики, лязг железа оглушали. Густая пыль лезла в глаза, рты, не давала толком вдохнуть.
В дело вступили стрелки и пращники греков. Не сумев растащить преграду, верховые развернулись и, нахлестывая коней, устремились вниз. На дороге и перед укреплением остались не меньше двух сотен тел, людских и конских; иные лошади бились, кто-то из раненых пытался отползти.
Первый приступ русы отразили легко. Даже самим не верилось. Не теряя времени, перевязывали раны, поправляли снаряжение. Привезли воды из ручья возле стоянки: отойти нельзя было ни на миг.
Пестрянка в это время сидела возле своего шатра, не сводя глаз с близкого перевала, будто с грани того света. Епископ Никодим и самкрайские христиане молились; жидины тоже. Она не знала, не поражения ли русов и гибели ее мужа просят они у своих богов – Отца и Сына, но старалась на них не смотреть. Над головой и ногами жертвенного бычка, оставленного на высокой скале, вились мухи. Хельги и Асмунд от лица своих воинов вчера принесли жертвы, но благосклонность Перуна и Одина зависит от их доблести.
Ей был слышен шум первого сражения, не очень сильный и быстро стихший. Когда отроки приехали возобновить запас воды, она накинулась на них с расспросами. Отроки заверили, что раненых немного и все воеводы целы. Но даже ей, женщине, было ясно: это еще не все. Хазары лишь пробовали оборону перевала на прочность. Будет новый настиск. И если «стена щитов» не выдержит, то эта железная лавина смерти прорвется и покатится в долину Сугдеи, сметая все живое…
Второй приступ начался около полудня. Все время до этого войско хазар волновалось, будто кипящая вода, отряды то скакали в сторону гор, то возвращались, видимо, ища проходы, доступные для конницы. Перед самым началом всадники Песаха пришли в большое оживление. Что-то кричали, размахивая руками, начальники, двигались пестрые значки и конские хвосты на пиках. Выстроившись, войско двинулось вперед. Греческие машины продолжали свою работу, дротики и камни обрушивались на ряды наступающих, выбивая из строя по три-четыре человека сразу.
Затем от конной толпы отделились и кинулись вверх по склону отряды пеших. Выглянув из-под щита, Хельги оценил их численность – тысяча с лишним, раза в два больше, чем русов. Всадники помчались по кругу, будто в неком конном хороводе; те, кто оказывался напротив рогаток, выпускали по ним стрелы, чтобы тут же дать место следующим. Впервые встретившийся с этим приемом, Хельги мысленно выругался: стрелы летели дождем, без перерыва даже на миг.
Добежав до заграждения, пешие хазары накинулись на рогатки с топорами, принялись рубить острые жерди, веревки, стягивающие части укрепления. Пытались растаскивать бревна засеки руками и накидывали на них петли арканов, за которые хваталось враз по нескольку человек. Другие стреляли в русов из луков, почти в упор, но в толчее и давке особого успеха это им не приносило. Русы же, привыкшие биться в тесном пешем строю, чувствовали себя вполне уверенно: длинные рукояти ростовых топоров и копий доставали тех, кто подошел к рогаткам достаточно близко, круша черепа и нанося смертельные раны. Иные хазары пытались лезть через рогатки, и тогда их легко доставали даже обычным мечом или секирой; тела повисали на кольях, обливая их кровью.
