Густав Эмар - Поклонники змей
— Что вы хотите этим сказать?
— Ш-ш-ш! — прошептала негритянка и громко добавила, — я останусь здесь, чтобы отвечать вашему брату на случай, если постучат в дверь!
Молодая девушка с улыбкой обняла ее, а потом обратилась к Марселену:
— Идем!
Они вышли.
В коридоре было темно и пусто. Вместо того, чтобы идти обыкновенной дорогой, Марселен повернул налево и вышел на лестницу, которая вела в помещение прислуги. Анжела следовала за ним, тщательно закутавшись в черный плащ и надвинув на лицо капюшон.
Несмотря на все свое мужество, девушка на могла удержаться от некоторого страха. Она нисколько не сомневалась в тех опасностях, которым подвергалась в своем стремлении спасти свою племянницу. Только глубокое чувство к маленькой девочке, попавшей в руки этого чудовища, заставляло ее идти на это свидание.
Благодаря предосторожностям, принятым Марселеном, они благополучно проскользнули через цепь часовых и, никем не замеченные, добрались до того места, где юноша оставил лошадей.
Здесь он помог своей госпоже сесть в седло и, взяв обеих лошадей за повод, повел их по тропинке к Леоганской дороге. После этого он и сам вскочил в седло и, поместившись по правую сторону от своей госпожи, тихо проговорил:
— Госпожа, мы вскоре будем у Флореаля. Единственное средство держать этого бандита в уважении, это не показывать своего страха. Старайтесь в разговоре с ним не упрекать его и не произносить оскорбительных слов. Держитесь, вообще, спокойно!
— Попытаюсь! — отвечала она дрожащим голосом.
— Если вы колеблетесь и чувствуете страх, то лучше отказаться от своего намерения,
— Нет, — решительно проговорила она, — моя судьба в руках Божьих! Господь не оставит меня!
— Как угодно, со своей стороны я могу только сказать, что дам скорее себя убить, чем позволю Флореалю-Аполлону нанести вам хоть малейшее оскорбление!
— Благодарю вас, мой добрый Марселен! Я знаю вашу преданность мне. Но, едем же, так как уже поздно!
— Едем.
Благодаря предосторожности Марселена, обернувшего копыта лошадей кожей, они бесшумно двигались вперед, несмотря на быструю езду. Серебристая луна лила потоки бледного света на притихшую землю, что придавало картине ночи что-то фантастичное. Наши спутники ехали полчаса, не обменявшись ни одним словом.
Недалеко от Леогана Марселен свернул налево и поехал по проселочной дороге, окаймленной двумя рядами толстых деревьев, которая вела к горам. Молодая девушка чувствовала себя разбитой, тяжелое дыхание вырывалось из ее груди.
— Скоро ли мы приедем? — спросила она.
— Через несколько минут.
— А вы будете около меня, Марселен?
— Чтобы ни случилось, госпожа, я не покину вас!
— Я рассчитываю на вас! Однако, должно быть, уже близко место свидания?
— Мы уже прибыли к нему.
— Но здесь никого нет!
В это время они находились на перекрестке посреди поляны, окруженной высокими деревьями.
— Ошибаетесь! — проговорил грубый голос.
В то же время из ближайших кустов, всего в трех шагах от наших спутников, поднялась человеческая фигура.
Анжела узнала в ней Флореаля-Аполлона. Ужасный король Воду, одетый в прежний костюм, стоял перед ней неподвижный и мрачный, скрестив на груди руки и устремив на дрожащую креолку свой сверкающий взгляд серо-зеленых глаз, словно желая гипнотизировать ее.
— Я прибыла по вашему приглашению, сударь, — отвечала молодая девушка, подавляя легкую дрожь, невольно появившуюся у нее от страха. — Что вы хотите сказать мне?
— Прежде всего скажу, что очень неудобно разговаривать, когда один из собеседников пеший, а другой на лошади, — с иронией проговорил тот. — Потрудитесь сойти с лошади и последовать за мной на несколько шагов в сторону, ваш провожатый в это время постережет лошадей,
— Вы забываете о наших условиях, Флореаль-Аполлон, -с живостью проговорил Марселен. — Я ничего не имею против того, чтобы барышня сошла с лошади и разговаривала с вами, но не позволю удаляться ей!
— Что болтает этот дурак, — свысока проговорил Флореаль-Аполлон. — Кажется, он ставит какие-то условия?
— Я не ставлю никаких новых условий, — твердо проговорил Марселен, — но требую, чтобы вы исполнили данное мне слово!
— Берегись!
— Я ничего не боюсь и вы сами знаете, легко ли меня испугать. Барышня согласилась идти сюда потому, что я поклялся не покидать ее ни на минуту, Впрочем, мне кажется, вы не имеете ничего сказать ей, чего бы я не мог слушать. Решайте же. Даю вам две минуты на размышление.
— Постой же, проклятая собака, — пробормотал Флореаль-Аполлон, бросая яростный взгляд на юношу, — я еще найду тебя!
— Очень может быть, — смеясь проговорил Марселен. — Но теперь не об этом идет речь! Решайте же скорее, принимаете ли вы наши условия или нет?
— Принимаю, так как мне больше не остается ничего другого и пусть ад проглотит тебя, презренный! — с яростью вскричал Воду.
Юноша спокойно спрыгнул с лошади затем помог своей спутнице сделать то же самое и, привязав обеих лошадей к дереву, подошел с Анжелой к Флореалю-Аполлону, по-прежнему неподвижно стоящему в кустах.
— Так, — сказал он, — теперь все в порядке! Говорите с госпожой о своих делах и не обращайте на меня никакого внимания! Я не имею привычки вмешиваться в то, что меня не касается.
С этими словами он отступил на два шага и, скрестив руки, стал спокойно ожидать, не спуская глаз со своих собеседников.
— Я готова слушать вас, сударь. Только говорите скорее, что вы хотите сообщить мне; время не ждет. Я далеко нахожусь от дома и не хочу, чтобы там заметили мое отсутствие.
— Конечно, ведь это могло скомпрометировать вас, — с иронией заметил негр. — Да и в самом деле, что можно подумать о молодой девушке хорошего воспитания, которая глухой ночью летит на свидание с бандитом? Ведь так называют меня ваши друзья?
— Разве только для этого вы просили меня придти сюда? — спросила Анжела,
— Нет, для другого.
— Я жду!
Флореаль-Аполлон пристально глядел на нее некоторое время, потом насмешливо спросил:
— Вы очень любили свою сестру?
— Мое присутствие служит доказательством этого.
— А дочь ее тоже любите?
— Увы. Как свою собственную.
— Это хорошо, — сказал он смеясь. — Надеюсь теперь, мы скоро столкуемся с вами.
— Я пришла сюда для этого.
— Прежде всего вы должны убедиться, что никакая человеческая сила не может вырвать вашу племянницу из моих рук и изменить назначенную ей судьбу, если я не захочу этого.
— Знаю.
— Прекрасно, — продолжал он с прежней иронией, — какая трогательная вещь, братская любовь!
— Вы издеваетесь надо мной, сударь?
