Грэм Шелби - Клятва и меч
– Похоже, вы правы, и мы должны немедленно остановить Генри, – озабоченно заявил Стефан. – Я также заметил перемену в отношении брата ко мне, пропала доверительность, появилась настороженность, хотя я никогда не видел в нем возможного предателя.
– Но чувствовали, мой супруг, только не хотели признаваться в этом себе. Помните ваши сны? Кто отобрал вашу корону и пытался разбить ее? Чье лицо появлялось чаще всего в ваших кошмарах? По ночам, с закрытыми глазами, вы видели правду, которой так боялись поверить днем. Будущее представало перед вами в сновидениях, а вы предпочитали игнорировать его.
– Да, может быть… Должен ли я арестовать Генри? Я помещу его рядом с его чертовыми страусами и павлинами. Пускай с ними устраивает заговоры!
– Нет, – твердо сказала Матильда. – Оставьте его в покое. Притворитесь, что ничего не знаете. Вне Англии он мало что может сделать. Конечно, он способен тайно совещаться с Ангевинами и одерживать победы над вами на бумаге, но реально он мало чего может достигнуть. Нам будет лучше в его отсутствие. Но есть нечто, что вы можете сделать, преподнеся вашему брату сюрприз.
– И что же это?
– Назначьте нового архиепископа Кентерберийского.
– Ну, не знаю… – засомневался король. – Я не обещал ему этого. Полагаю, я мог бы на это пойти, но…
Королева фыркнула.
– В чем вы сомневаетесь, мой супруг? Разве я говорила, что именно Генри надо сделать архиепископом? Может быть, вы собираетесь отдать ему заодно и корону? Или даже свои башмаки, а самому наступить босыми ногами на змею? Почему бы и нет?
Стефан вздрогнул.
– Не говорите так, – глухо сказал он. – Вы же знаете, что я ненавижу змей. Я потому даже не посещаю ту часть зверинца Генри. Бр-р-р… – Он вновь содрогнулся, а затем задумчиво покрутил кончики усов. – Хорошо. Я найду другого кандидата на эту должность. Кого вы можете предложить?..
Далекая от дворцовой политики Эдвига, тем не менее, была озабочена не меньше, чем королевская супружеская пара. Ее дела с сержантом Моркаром процветали. Сержант без устали совершал все новые и новые подвиги Геракла, а Эдвиге в течение 1138 года стал знаком каждый опавший лист с дерева на берегу Темзы вблизи замка. Моркар также пополнил свои познания, ближе столкнувшись со всеми видами насекомых, обитающих в этой части Англии.
Теперь, когда замок в течение всего года успешно готовился к возможной осаде, они сумели спокойно продолжать свои свидания даже на заснеженном берегу реки. Эти встречи могли принести смертельную простуду, однако они вливали в Эдвигу жизнь, и в конце октября она поняла, что беременна.
Это не было для нее сюрпризом. Напротив, она уже начала сомневаться, заслужил ли ее любовник-сержант сравнение с героическим Гераклом, хотя не могла вспомнить, сотворил ли могучий грек младенца. Так или иначе, Моркару это удалось после долгих трудов, и нужно было его обрадовать, сообщив о таком счастье.
Эдвига мудро выбрала момент после бурной любовной игры на снегу. Сержант показал себя молодцом, учитывая сложные погодные условия. Было холодно, при дыхании из их ртов вырывались облака пара. Может, поэтому сержант не сумел выразить на лице безмерную радость. Он натянуто улыбнулся и хрипло переспросил:
– Какой ребенок? У тебя разве есть ребенок?
– Нет, – просияла Эдвига. – У меня будет ребенок – твой ребенок, Моркар! Скажи, что ты безумно счастлив и горд.
– Хм… Мой? А ты уверена…
Эдвига обиделась.
– Не знала, что ты такой ревнивый и подозрительный, – сухо ответила она, отодвигаясь от сержанта. – Конечно, твой, чей же еще?
– Кто говорит о подозрительности?
– Я, как дура, поверила тебе…
– Никто не может называть меня подозрительным.
– … потому что всегда считала, что ты – человек чести.
– Когда это случилось?
Эдвига скатилась с него, привстала и отряхнула юбки от снега.
– Знаешь, не всегда будущая мать может назвать точную дату зачатия, – наставительно сказала она. – Это было не так давно, несколько недель назад, с тобой.
Он с шумом выдохнул облачко пара в морозный воздух. Поправив край подстилки из воловьей кожи, он пробормотал:
– Полагаю, мы… – Затем с нарочитым равнодушием спросил: – Надеюсь, ты никому не проболталась об этом?
– Нет, – простодушно улыбнулась Эдвига. – Никому, кроме леди Элизы и констебля Варана.
Моркару показалось, что ему на голову обрушились ворота замка.
– Ты сказал: «Полагаю, мы…», – напомнила ему Эдвига. – Что ты хотел сказать, милый? Я что-то не расслышала толком.
– Э-э-э… Хм-м… Я разве сказал такое?
– Сказал.
– Да, верно. Я полагаю… полагаю, мы должны пожениться.
– Ох, мой милый… – Она вновь легла рядом и с ласковой улыбкой посмотрела на озадаченное лицо сержанта, над которым раскачивались ветви заснеженной ольхи. – Любимый, я опасалась, что ты не сочтешь меня достойной… Конечно, я согласна, согласна! Ты – самый сильный и красивый мужчина на свете, и я говорю: да, да, да!
Моркар невольно пошарил руками по снегу, но не нашел, понятное дело, ни одного зловредного насекомого, которого он сейчас с удовольствием раздавил бы между пальцами.
– Я поговорю с лордом Брианом Фитцем, – глухо сказал он, отведя взгляд в сторону, чтобы не видеть сияющих глаз своей подруги, – и попрошу твоей руки. Мы поженимся, когда он разрешит.
– Да, – послушно сказала она. – Как скажешь, мой будущий супруг и повелитель.
Элиза искренне порадовалась за Эдвигу. Увы, это все, что она могла, поскольку уже смирилась с тем, что они с Брианом не смогут иметь детей. Так угодно Господу, с тоской заключила она, хотя не могла понять – почему. Почему?!
Необъявленная война постепенно разгоралась. Королевские войска захватили несколько малозначительных замков, в то время как восставшие бароны засыпали письмами Матильду, Готфрида и графа Роберта с одним и тем же вопросом: когда же они вторгнутся в Англию? Послания эти оставались без ответа, так же как и письмо Элизы к императрице. Год шел к концу, завалив землю глубоким снегом, и остановился передохнуть лишь перед самым Рождеством.
К этому времени епископ Генри вернулся в страну. Он проделал немалый путь через Нормандию и Италию, где в Риме встретился с папой Иннокентием II. Из Ватикана он вышел с довольной улыбкой и папской грамотой, удостоверяющей его назначение на должность архиепископа Кентерберийского. Он полагал, что, узнав об этом, Стефан и его супруга устроят ему холодный прием, но его это мало волновало. В декабре и так морозно.
Двадцать четвертого декабря епископ находился в соборе Святого Павла в Лондоне, посвящая в духовный сан юных дьяконов.
В нескольких милях отсюда, в Винчестере, король и королева держали секретный совет с видными баронами и членами высшего духовенства и постановили: назначить на должность архиепископа в Кентербери аббата Теобальда, человека вполне достойного, правда, почти глухого. Когда совет закончился, король обратился к Теобальду с поздравлениями, но тот в ответ лишь удивленно поднял брови и приложил ладонь к уху:
