Сергей Крупняков - Крылья Киприды
Все смолкли. Евфрон спокойно осмотрел толпу.
— Тогда сделаем так! Кто за Родину и за разгром скифов — пусть выйдут на арену!
Почти без паузы многие из молодежи и мужей постарше оставили свои места и вскоре добрая половина херсонеситов была на арене.
Многие колебались.
— Нельзя отделять демократию от Родины! — кричали одни.
— Правильно! — кричали другие.
Евфрон поднял руку. Все замолчали.
— Прибавьте к этим гражданам, — он указал на арену, — тех воинов, что сегодня следят за порядком в городе, тех, кто сейчас в разъездах охраняет наши рубежи, а их у меня не менее тысячи, и подумайте — с кем народ?!
Когда шум смолк, Евфрон обратился к собравшимся на арене.
— Спасибо, друзья! Я уверен, что с вами я разобью скифов! Займите свои места, и пусть каждый, кто хочет, выскажется! Но помните, мы не старый Совет, где речи говорились часами!
Когда все расселись, на арену вышел Сострат. Он внимательно осмотрел всех, затем сказал:
— Евфрон говорит верно! Чтобы одолеть скифов, надо все пять пальцев держать в кулаке!
— Отлично! — Евфрон обратился ко всем. — Прошу быть так же краткими, как Сострат.
— А что будет с пленными — теми, кто заперты в тюрьме? — этот вопрос задал старик Софрон. Он даже не вышел в центр.
— Всех пленных, как только мы выясним их позицию, мы освободим! — сказал Агасикл. Он поднялся с почетного кресла старейшины и вышел на арену. — Я, Агасикл, обещаю вам, граждане, что все невиновные будут освобождены. Демократические же наши свободы будут восстановлены сразу же, как разобьем скифов. Даю вам слово чести. Я, Агасикл, отец Евфрона, клянусь жизнью, демократия будет восстановлена!
Агасикл еще не дошел до своего кресла, а от южных ворот донесся шум. Какой-то человек в сопровождении двух воинов буквально вбежал на арену. Рядом с ним был мальчик.
— Люди! — крик этот заставил всех вздрогнуть. — Граждане! Я, Мегакл, взываю о мести! Вчера мой клер Вакала сожжен скифами! Мы чудом спаслись на лодке. Жена моя убита стрелой варваров! Завтра они будут у ваших стен! Они жгут все! Они убивают всех!
— Вот оно! — Евфрон встал, как барс. — Это последняя капля.
Все вскочили с мест и ринулись на арену. Люди кричали, махали руками.
— Сейчас, сегодня, здесь! — Евфрон указал на столик булевтов, где уже сидел писарь. — Все, кому дорога Родина, пусть записываются в ополчение. Сегодня же я изберу Совет из двадцати лучших граждан. Мы сломим скифов!
Толпа все прибывала. Писарь не успевал записывать. Евфрон нашел взглядом Сириска и указал ему рукой в сторону столпившихся людей. Сириск все понял. Он пробился через толпу и сел рядом с писарем. Появился стиль и пергамент, и он начал писать. Десятки, сотни, тысячи имен ложились в список ополчения.
Когда запись была закончена, Евфрон громко произнес:
— Все по домам, граждане! И позаботьтесь о вооружении. Бедным будет оказана помощь из священных сумм булевтерия.
Когда все разошлись, остались Евфрон, Апполодор, Апполоний, Сострат, Пифострат, Сириск, Ахет, Агасикл, Алким — лохаг, и Апполодор — Верховный жрец.
— Думаю, будет достаточно. — Евфрон жестко, и в то же время по-мужски тепло окинул всех взглядом.
— Нас всего десять. Совет десяти — не будет ли мало? — спросил его Агасикл.
— Нет, отец, вполне достаточно. — Он указал всем на скамью, и члены нового Совета уселись за стол, на котором лежали списки ополчения. Все молча смотрели на Евфрона.
— Времени у нас нет, — начал спокойно Евфрон, но в спокойствии этом чувствовалась скрытая настороженность, — а поэтому поторопимся. Пифострат, бери списки и приступай сегодня же к организации ополчения. Иди.
Пифострат взял списки и вышел.
— Сострат, ты — новый глава коллегии демиургов. Мы должны знать, кто наши друзья, кто враги. Иди.
— Ахет, хотя ты еще и молод, но мы доверяем тебе. Найди Крита и скажи Пифострату — вы оба возглавите отряд юношей. Иди.
Ахет убежал с улыбкой.
— Алким — ты воин, лохаг. Теперь ты уже не сотник. Ты таксиарх. Твоя забота — фаланга ветеранов. Пусть воины Ахета и Крита во всем подражают вам.
Алким молча встал, кивнул и вышел.
— Апполодор, не мне учить тебя, Верховного жреца, как много зависит от воли богов и веры граждан. Иди, и пусть все храмы будут тесны от молящихся. Да помогут нам боги!
— Боги на стороне мудрого. — Апполодор встал и, взглянув на Сириска, обратился к Евфрону:
— Могу ли я взять Сириска? Ему уже пора быть жрецом храма Диониса.
— Нет, Апполодор, — Евфрон сказал это без колебаний, — Сириск дал согласие на поездку к царице Амаге. Корабль уже завтра будет готов. Вепрь должен в западне сидеть прочно!
Апполодор вспыхнул, но тут же овладел собой и, резко повернувшись, вышел.
— Сириск, иди и готовься к плаванию. Задача твоя проста только на первый взгляд — дать Амаге наши дары в знак благодарности за спасение херсонесских купцов и закрепить эту дружбу. Амага должна заключить с нами еще и союз против скифов — вот тогда золотой венок почета тебе обеспечен, — сказал Евфрон и улыбнулся.
— Я сделаю это… и не для венка. — Сириск встал и направился к выходу.
— А для чего же, Сириск? — старый Агасикл бросил эти слова ему вдогонку. Сириск повернулся.
— Ты хочешь услышать от меня громкие слова, Агасикл?
— Достойный ответ, юноша! Я рад за тебя!
Сириск вышел. День клонился к вечеру. Море готово уже было принять закатное солнце в свои алые, теплые объятия. Сириск спускался по знакомой улочке к своему дому. И алые блики далеких волн почему-то напоминали ему потоки крови. И это наваждение не оставляло его, мучило, как больная старая рана. Он остановился, непонятно по чьей воле, закрыл глаза и направил ладонь в сторону севера, туда, откуда приходили обычно скифы.
И Сириск явственно увидел: он идет по холму, поросшему белым, ранним ковылем. Рядом идет Сим, тот скиф, что разрезал ему веревки на руках и выпустил на свободу. Среди колышущегося от ветра ковыля лежат люди. Даже издалека было видно — это воины. Почему-то они разделены на две группы. Сим поманил его рукой, и Сириск подошел ближе: это были молодые воины, кое-кто без доспехов. И невозможно было на первый взгляд отличить одних от других. Молодые, красивые… Даже смерть не смогла убить в них очарование юности. Подойдя к ним вплотную, Сириск разглядел: те, что были в поножах и с круглыми щитами, — были греки, его соотечественники, а те, что в мягких кожаных штанах, среди брошенных луков, колчанов и стрел — скифы. Кто-то отделил их друг от друга. Видимо, скифы — для погребения своих воинов по скифскому обряду. «Если вы не принесете выкуп, — тихо сказал Сим, — все они (он указал на греков) будут вечно мучаться непогребенными».
