Владимир Андриенко - Гладиаторы
— Иди в винную лавку Диокла, — посоветовал ему Крисп. — Там и вино неплохое и девки как на подбор.
— Место как раз для подонков общества, — вмешался Юба. — Но девки там действительно отменные. Да и наш многоуважаемый ланиста бывает в этой лавке. Она называется "Борода Агенобарба".
— Я бы хотел начать осмотр Помпей совсем не с винной лавки.
Но планам молодого гладиатора не суждено было осуществиться именно в этот день. Осмотр города пришло отложить.
За Децебалом пришел сам хозяин школы Акциан.
— Сегодня тебе выпала большая честь, дак, — высокопарно произнес он. — Ты будешь сопровождать меня в моем путешествии по городу. А направляюсь я в винную лавку кривого Диокла. Кстати, это станет нашим с тобой окончательным примирением. Я вернул сегодня все деньги, затраченные на тебя и даже получил прибыль.
Децебал покорно склонил голову. Придется посетить заведение со странным названием.
— Я боялся сегодня только одного, — продолжил Акциан, — что великодушная толпа помпеянцев, опьяненная победой над капуанцами подарит тебе свободу.
— А резвее подобное бывает после первого же выхода на арену? — спросил дак.
— Нет! До сих пор не было. Но все может произойти в первый раз!
— Однако, этого не произошло и твои опасения оказались напрасными, господин.
— В твоих словах звучит обида и горечь, Децебал. Напрасно! Не стоит обжаться на мои слова! Сегодня я угощу тебя отменным вином, дак. Хоть и говорят, что папаша Диокл хитрая бестия и постоянно разбавляет его водой и часто выдает отвратительную кислятину за хиосское, но для меня у него найдется пара амфор настоящего и выдержанного. Идем.
Они вышли за ворота казармы, и пошли по пустынной в эти часы улице лишенной какой либо растительности. Слепые стены как бы повернувшихся спиной к улице домов выражали полное равнодушие к путникам. Они словно отвернулись от тех, кто брел по мостовой, стуча деревянными подошвами.
— Смотри на это, — ланиста указал своей тростью на надпись на одной из стен. — Это объявление о твоем бое. Вот эта надпись впервые оповестила о твоем существовании мир. До этого о тебе никто не знал. Но теперь ты стоишь на пути к большой славе. О тебе сегодня узнали Помпеи. А завтра узнает Капуя. А послезавтра — Рим!
— Если я переживу достаточное количество боев.
— Переживешь. Я вижу настоящего бойцы на большом расстоянии. Еще когда ты там дрался с Балом и проиграл, я видел, что ты станешь побеждать. Мы идем сейчас по пути, которым проходили многие сотни гладиаторов до тебя. Эта таверна манит их как свет далекой свободы, которой они не дождутся никогда.
— А я бы хотел достичь свободы. Разве не может гладиатор получить её? Там на арене? — больше самого себя чем ланисту спросил Децебал.
— Может. И такое случается. Но редко. Толпа может в секундном порыве великодушия даровать деревянный меч. Вот как раз сегодня у неё был подобный момент великодушия и хватило бы всего одного выкрика "Свободу храброму Децебалу" и ты получил бы её! Но никто не сделал этого выкрика. Видишь, от какой малости иногда зависит судьба человека?
— И ты, господин, считаешь, что я этого не достигну? Эта ситуация разве не может повториться в будущем?
— Почему? Ты можешь так получить свободу. Но к тому времени, когда это случиться, тебе она станет не нужна.
Они подошли к невысокому, но просторному зданию с почерневшими колонами и портиками.
— Вот мы и на месте, Децебал. Таверна "Борода Агенобарба".
Над входом красовалась большая вывеска изображавшая толстого мужчину с огненно рыжей бородой. Под самой вывеской раскачивался фонарь, служивший маяком для выпивох затерявшихся во тьме.
— Мрачное место, — огляделся вокруг Децебал. — Только один фонарь.
— Сейчас только сумерки, а когда совсем стемнеет, то будут гореть еще десяток факелов. Но от них это место не станет менее мрачным. Идём.
Они вошли в низкую дверь и спустились по каменным ступеням в просторный зал, где за столами сидело человек 50. Здесь пахло сыростью и какой-то гарью.
Им на встречу вышел высокий и толстый мужчина в засаленном хитоне. На его помятом и исполосованном морщинами лице играла приветливая улыбка.
— Акциан! — он хлестнул руками себя по ляжкам. — А я давно тебя поджидаю. И даже велел приготовить жаркое под крепким соусом.
— А вино? — улыбнувшись, спросил Акциан. — Уже разбавил водой?
— Я приготовил для тебя амфору фалернского, которая достойна стола самого императора.
— Ну, веди меня и моего товарища к очагу. Вечер холодный и мы продрогли.
Диокл подвел их к грубо сколоченному столу у самого очага, что горел у левой стены пиршественного зала. Новые посетители сели за стол и выпили по кубку вина.
— Отменное вино, — похвалил Акциан.
— Еще бы! — воскликнул Диокл. — Оно храниться уже больше 30 лет. Я не угощаю своих друзей дрянью.
— Ну, неси нам свое жаркое, — ланиста бросил на стол несколько сестерциев.
— Будет исполнено, — широкая ладонь сгребла деньги и хозяин таверны удалился.
— Ты удивлен, что я пригласил тебя, Децебал? — ланста внимательно посмотрел в глаза даку.
— Если честно, то да. Ты не балуешь гладиаторов подобным обращением. Да и никто из ланист и рутиариев не балует нас. Мы для вас не люди. Мы рыбы годные лишь для того, чтобы умирать в угоду толпе и потешать её своими предсмертными криками.
— Это почему же? — ланиста налил еще вина. — Я лично уважаю вас. Все гладиаторы в этот месяц кумиры толпы. Да и деньги вы мне стали приносить немалые. И живыми вы остаетесь, убивая капуанцев. Поэтому я получаю прибыль вдвое против ожидаемой.
— Значит ты, господин, ценишь нас только за это? — Децебал выпил свой фиал до дна.
— Странный ты человек, дак. Очень странный. Да разве люди ценят другу друга не из-за выгоды, что могу получить друг от друга? Посмотри на купцов, что больше всего уважают своих партнеров по торговле. И именно потому, что эта торговля приносит им взаимную выгоду. Вот и наше с тобой сотрудничество приносит нам с тобой выгоду. Ты победил на арене и принес мне деньги. А я угощаю тебя хорошим вином.
— Но ты больше не держишь на меня зла, за мой побег?
— Нет, но я знаю, что эта мысль еще не выветрилась из твоей башки. Ты все еще думаешь о бегстве. Ты точно не успокоился. С такими как ты — тяжело, — взгляд Акциана вперился в гладиатора. Ланиста словно хотел проникнуть на самое дно помыслов своего раба.
— Я не скажу, что готовлюсь к побегу, но в своей жизни я еще не разобрался. Я много думаю о Римской империи и причинах её могущества. О своем месте в этой империи.
