Анна Барт - Месть из прошлого
И где же, где же связь между убийством сына царя Дмитрия и семьи императора Николая II, о которой упомянула Елизавета Ксаверьевна той памятной ночью перед смертью?
Я попыталась сосредоточиться и вспомнить давным-давно прочитанную и полузабытую информацию о расследованиях расстрела несчастных Романовых в Ипатьевском доме в 1919 году. Итак, что помню?
Временное правительство присяжного поверенного Керенского низложило последнего русского императора, но до прихода к власти бешеных «народных освободителей» в ноябре 1917 года тому не грозила гибель.
Вот когда большевики захватили власть в проклятом Богом 1917 году, Белое движение и генерал Колчак осознали серьезность сложившейся ситуации и попытались вывезти семью низложенного императора за рубеж.
Но вот что странно! Никто из царских родственников не согласился помочь несчастной семье. Все старания разбились о странное и стойкое нежелание западных правителей-родственников предоставить кров Николаю II.
Король Англии и двоюродный брат бывшего русского императора отказался принять семью, заявив, что Романовы «скомпрометировали себя кровавыми расправами над рабочими». Но причем здесь несчастные дети Николая? Можно подумать, что в Англии рабочие не бастовали и провинившихся перед короной не сажали в тюрьмы.
Дания, Испания, Норвегия, Швеция, Португалия не приняли государя по причине нейтралитета. Франция, как оказалось, недолюбливала государыню Александру, а Германия находилась в состоянии войны с Россией. Но ведь все родственники знали об опасности положения! Ладно, страны в нейтралитете не могли принять бывшего императора с женой, но оставить молоденьких девушек и больного мальчика на растерзание большевикам?
В 1918 году всю семью низложенного царя расстреляли: Николая, императрицу, больного цесаревича Алексея и его четырех сестер. Одна из девочек, кажется, восемнадцатилетняя Анастасия, была сильно ранена, плакала, но ее хладнокровно добили штыками. Тела убиенных подвергли немыслимому глумлению – им было отказано в православном погребении. Трупы взрослых и детей сбросили в заброшенную шахту, предварительно раздев донага, лица мучеников разбили прикладами, тела облили серной кислотой.
Так почему же родственники Николая и Александры отказывали семье в политическом убежище? Неужели они знали, что никто и ничто уже не может спасти семью, потому что час возмездия пробил? Наказание за преступление… Кара…
А если еще вспомнить магическое число 23… И тот факт, что царствование Романовых началось в стенах Ипатьевского монастыря, а закончилось в подвале Ипатьевского дома…
Я чувствовала, что в голове начала потихоньку вырисовываться довольно стройная логическая версия, которая, правда, была еще очень неуверенной, слабенькой и шла вразрез с официально принятой, серьезной и подтвержденной горой толстых «исторических» документов.
Михаил Федорович Романов, первый семнадцатилетний государь династии Романовых, проживал в Ипатьевском монастыре. В 1613 году он поднялся по 23 ступеням на паперть собора, где ожидали радостные бояре и отец-митрополит, чтобы призвать его на царство.
Последний наследник романовской династии, тринадцатилетний цесаревич Алексей Николаевич Романов, спустился вниз и тоже по двадцати трем ступеням, но со второго этажа Ипатьевского дома, в подвал, где принял мученическую смерть от солдат.
Его отец, император Николай II, правил страной 23 года – с 1894 по 1917 год.
Простое совпадение? Или цифра 23 должна была что-то подсказать мне?
И если вспомнить, что родился Николай II в день святого Иова многострадального…
Имя «Иов» переводится как «поддающийся гонениям». По сказанию, Иов был глубоко верующим человеком и однажды Бог решил испытать его веру: «Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня». Иов потерял всех детей, тяжко заболел, разорился, но никогда не роптал на страдания, а только воссылал Богу благодарные молитвы.
За терпение в испытаниях Бог помиловал Иова, наградив долголетием – Иов жил до 270 лет, – вернул уважение, богатство и здоровье.
Император Николай II, как никто другой, познал в полной мере испытания и унижения. Его расстреляли как «гражданина Романова», оклеветали, имя предали анафеме, а через восемьдесят лет церковь возвела его в ранг святых и теперь православные молятся перед иконой Николая Страстотерпца. Наказание за совершенное предками преступление? А потом прощение?
Где-то еще с полчаса я упорно размышляла над этой темой, но никаких более-менее умных мыслей больше в голову не приходило.
Темнело. Волны океана монотонно накатывались на берег. Я посмотрела на часы. Стрелки подходили к девяти. А ведь Мур обещал выехать в Лас-Вегас около восьми, хотя сам даже не позвонил предупредить, что задерживается. Очень милое поведение. Самое главное – дать команду не опаздывать.
Лениво, в сто первый раз скользнула я глазами по строчкам перевода и вдруг насторожилась… Быстро пролистала перевод до конца, а потом внимательно прочитала вторую часть дневника, неясные отрывки которого вдруг ясно сложились во вполне логический узор.
Магическая завершенность чисел! Цифры никогда не лгут! Не может быть, как не видела этого раньше? Нет, не так. Видела, но не замечала, читала, но не придавала значения.
В волнении я вскочила на ноги и стала шарить по карманам. Мне нужно срочно позвонить Муру. Прямо сейчас! Где же мой сотовый? Телефон как в воду канул. Или в песок? Вот у меня всегда так!
Так и не найдя телефон, бодрой рысцой я побежала по пирсу от океана. Около строительной ямы притормозила и разозлилась серьезно. Клад, что ли, здесь ищут? Какая срочная производственная необходимость заставила рыть траншеи посередине песчаного пляжа?
В темноте наступившей ночи яма выглядела устрашающе огромной и черной. Стараясь не торопиться, я осторожно ступала по влажным от морского воздуха доскам. Странно, но при свете дня доски не показались мне такими шаткими и длинными. Хорошо хоть, что луна не спряталась за тучами и ветер утих!
Когда я была уже почти у цели, сзади послышались торопливые шаги и чье-то сдержанное дыхание. Развернуться на узких досках у меня не получилось, я заспешила, засуетилась, но неожиданно почувствовала сильный удар в спину, не удержалась на ногах и кубарем полетела вниз, даже не успев испугаться…
Очнувшись от того, что кто-то несильно тряс меня за руку, я с трудом приподняла тяжелые, как у Вия, веки и увидела склоненное над собой встревоженное лицо Мура.
– Хей, ты как?
Я попробовала пошевельнуться, но сильная боль в плече заставила меня поморщиться. Охая, приподнялась на подушках и огляделась.
