Игорь Болгарин - Миссия в Париже
Единственное, что успокаивало Павла: ни Таня, ни Максим не знали, где он остановился. После завтрашней встречи с Мироновым, если все пойдет так, как он рассчитывает, он уже никак не сможет повлиять на дальнейшие поиски саквояжа, и сможет исчезнуть, залечь на дно.
Размышляя так, Павел пришел к выводу, что эта внезапная встреча на Монмартре, случись чего, может в конечном счете отрицательно повлиять на всех его товарищей, на их общее дело, и поэтому ничего скрывать он не может, не имеет права.
Павел молча развернул перед Фроловым портрет Тани.
– Узнаете?
Фролов коротко взглянул на портрет, неодобрительно проворчал:
– Уже успел.
– Вглядитесь. Я же спросил: узнаете?
Фролов склонился над портретом, долго и внимательно его рассматривал.
– Лицо знакомое. Кажется, я где-то ее видел.
– В Харькове, – подсказал Кольцов.
Старцев тоже подошел к столу и также внимательно стал рассматривать рисунок.
– Хорошенькая, – наконец вынес свой вердикт Фролов. – Впрочем, в таком возрасте все они хорошенькие. Нет, я ее не припоминаю.
– Дочь полковника Щукина, – пояснил Павел.
– Если я ее и видел, то мельком. Не запомнил, – сказал Фролов и, что-то припомнив, добавил: – У тебя с нею, кажется, был роман?
Павел промолчал.
– Должно быть, крепко она тебя за сердце зацепила, если возишь с собой ее портрет.
– Все проще. Этот портрет я увидел на Монмартре.
– Может, просто похожая?
– Нет, это она. Полковник Щукин здесь, в Париже. Таня тоже.
– Откуда портрет?
– Мне его подарил художник, который ее рисовал.
– Откуда он узнал, что она – твоя знакомая?
– Я сказал. И ничего больше… Да, это он мне сказал, что они сейчас в Париже.
– Ну, и что дальше? – холодно спросил Фролов.
– Не знаю, – откровенно ответил Павел.
– И я тоже, – немного поразмыслив, сказал Фролов. – К сожалению, ничего хорошего это твое приключение нам принести не может. Об одном прошу: пожалуйста, будь осторожен.
– Постараюсь. Хотя, конечно, очень хотел бы ее увидеть.
– Надо было, Паша, рубить дерево по себе, – безжалостно сказал Фролов.
Глава восьмая
На «блошином рынке» Кольцов был уже с утра. Несколько раз обошел все ряды, все рыночные закоулки, но Миронова нигде не увидел. На всякий случай заглянул и в кафе, на которое во время первой их встречи указал Миронов, но и там его не было. Не оставалось ничего другого, как ждать.
И когда солнце перевалило уже за полдень, его все еще не было. Кольцов нервничал. Надежда у него была теперь только на Миронова. Возможно, были и другие варианты поисков этого злополучного чемодана. Даже наверняка были. Но Кольцов за последние сутки все больше уверовал в этот, стал считать его едва ли не единственным и успешным.
Но Миронов все не приходил. Что, если после неудачи с наперстками он больше здесь и не появится? Где тогда его искать? Как найти? Эта задачка была бы труднее, чем поиски Рыжего Раймона.
Миронов появился, когда с рынка уже густо потянулись посетители. Увидев Кольцова, он еще издали помахал ему рукой.
– Я смотрю, вам понравился наш рынок? – здороваясь за руку, спросил Миронов. – Да, здесь есть что посмотреть. Сюда волокут всякие ненужности со всего света.
– Я ждал вас, – честно сказал Павел.
– Правда? – радостно удивился Миронов. – Я вот уже несколько лет никому не был нужен. Нет, обманываю. Во мне иногда нуждается господин Ермольев. А если точнее, то – я в нем. Разве вы о нем ничего не слышали?
– Не доводилось.
– Большой человек. А ведь еще совсем недавно он был очень известен у нас в России. Впрочем, скоро о нем узнает вся Франция.
– Не говорите загадками, Миронов, – попросил Кольцов.
– Господин Ермольев вместе со своими киношными друзьями недавно приехал из России. Уж не знаю, что он не поделил с большевиками, но они его выпустили с легким сердцем. Здесь он появился, имея в кармане хорошие деньги. Скорее всего, золотом, потому что царские «Катеньки» и «Петеньки» с недавних пор здесь уже не представляют никакого интереса. А в это самое время здесь, в Монтрее, на улице Сержанта Бобийо, распродавалась знаменитая фирма «Пате». Вы, конечно, слышали о фирме «Пате»?
– Рассказывайте побыстрее, Миронов. У нас не так много времени на пустопорожние разговоры, – вместо ответа, нетерпеливо и не слишком вежливо сказал Кольцов.
– Вот. Мне уже нравится то, что вы сказали «у нас». Не иначе, вы пришли ко мне по делу?
– Вы прозорливы.
– Тогда я быстро. Господин Ермольев приобрел у «Пате» давно простаивающий павильон и вскоре стал снимать фильмы. Зачем я это вам рассказываю? Я здесь иногда зарабатываю себе на жизнь. Вот и сегодня в какой-то фильме, названия не знаю, я был швейцаром. Потому и пришел на рынок так поздно. Мне, знаете, хорошо удаются роли шоферов, матросов. А недавно в фильме «Пылающий костер» я даже изображал полковника. Господин Мозжухин похвалил, сказал, что у меня талант. Замечательный человек. Он у господина Ермольева служит не только в артистах, но и в режиссерах.
– Хорошо платят?
– Как сказать. На еду хватает. Мы, русские, тут держимся друг за друга. Но, к сожалению, в моих услугах они нуждаются значительно реже, чем мне бы этого хотелось, – и Миронов вопросительно посмотрел на Кольцова: – Вы сказали, у вас ко мне какое-то дело? Я уже сгораю от любопытства.
Кольцов огляделся.
– Скажите, нет ли где-нибудь подходящего местечка, где можно было бы поговорить?
– Вон там, за пустырем, в Монтрее есть небольшое, но очень уютное бистро, – предложил Миронов.
– Хотелось бы не опасаться посторонних ушей. Вы далеко живете?
– Не очень.
– Так, может, пройдем к вам?
– К сожалению, я живу не один. Со мной еще двое русских. Один болеет. Нет, поищем более спокойное место, – Миронов ненадолго задумался и затем решительно предложил: – А идемте на фабрику. Там всегда найдется уголок, где можно уединиться. Я иногда там даже ночую. Это когда приходится надолго задерживаться на съемках какой-нибудь фильмы.
– Ну что же. Ведите!
Они прошли через заваленный всяким хламом пустырь, который, собственно, и отделял сам Париж от Монтрее. «Блошиный рынок» парижане считают своим, жители Монтрее – своим, потому что он расположен на этом пограничном пустыре.
На их пути оказалась вечно дымящаяся свалка и несколько серых угрюмых амбаров, в которых размещались топливные склады. А уже за ними начинался сам городок Монтрее с его уютными одноэтажными улочками и с доцветающими палисадниками возле входов в дома.
Проплутав по узким улочкам, они вышли на широкую и прямую улицу Сержанта Бабийо. Здесь в ряд стояло несколько высоких и ухоженных доходных домов, в которых большей частью проживали мастеровые парижских заводов.
