Уилбур Смит - Божество пустыни
Я знал, что в будущем умение ездить верхом и стрелять из лука сослужит добрую службу моим девочкам.
Я наслаждался временем, которое мог ежедневно проводить со своими подопечными, потому что, возвращаясь во дворец, сразу попадал под власть фараона. В редкий день он хоть раз не вызывал меня к себе, чтобы справиться с той или иной трудностью, спросить совета или выслушать свое мнение. Я научился не терять самообладания, когда он отвергал мой совет, только чтобы чуть позже выдать его за собственную мысль.
Другой постоянной загвоздкой было расходование сокровища, которое я привез фараону Тамосу из минойской крепости Тамиат.
Фараону не терпелось истратить его на вооружение. Я не позволил ему заплатить государственный долг серебряными слитками со знаком верховного повелителя Крита Миноса.
– Мы с великим фараоном оба знаем, что у Миноса есть шпионы в каждом городе по всему Египту, – указывал я. – Никому из них не потребуется много времени, чтобы отправить известие о том, что на всех рынках и во всех харчевнях Фив полно серебряных слитков с изображением критского быка.
– Ты хочешь сказать, что я не могу тратить слитки, которые лежат в моей сокровищнице? – Он подбородком указал на гробницу отца на другом берегу Нила. – Чтобы Минос не знал о его существовании?
В его тоне слышалась горечь и сдерживаемый гнев.
– Прошу прощения, владыка Египта. Ты отец народа. Сокровище принадлежит тебе, и ты можешь использовать его как угодно. Но мы должны изменить его вид, чтобы ни один человек, в особенности Верховный Минос, не смог его узнать.
– Как это сделать, Таита?
Я умиротворил его лишь отчасти. Во всяком случае, лицо его снова стало дружелюбным и заинтересованным.
– Нужно разрезать слитки на мелкие части одинакового веса, скажем, в один дебен[1]. И на каждом изобразить твою царскую голову.
– Гм, – произнес он. Я знал: ему понравится мысль о собственном изображении на слитках. – Как же мы их назовем, эти мои мелкие слитки, Таита?
– Фараон, конечно, придумает лучшее название, но мне кажется, что их следует называть серебряными мемами.
Он довольно улыбнулся.
– Думаю, название очень подходящее, Тата. А какое изображение мы поместим на обратной стороне, напротив моей головы?
– Конечно, фараон решит и это.
Я склонил голову, избегая его взгляда.
– Конечно, решу, – согласился он, – но я вижу, у тебя есть предложение.
Я пожал плечами.
– Мы с фараоном вместе с самого дня его рождения, о великий.
– Да. Гор свидетель, я много раз слышал от тебя об этом. И, когда ты рассказываешь, что первым моим деянием было напрудить на тебя, я всегда думаю, что лить следовало дольше и сильней.
Я сделал вид, что не слышал его последних слов.
– Я всегда был рядом с тобой и служил тебе верно и преданно. Возможно, стоило бы поддержать эту традицию.
Я замолчал, но он заставил меня продолжить.
– Продолжай! Пожалуй, я вижу, к чему ты клонишь.
– Может быть – говорю об этом со всей скромностью – может быть, фараон сочтет возможным украсить обратную сторону серебряного мема изображением раненого ястреба, – предложил я, и он радостно воскликнул:
– Ты меня не проведешь, Тата. Ты все это обдумал с самого начала!
Раненый ястреб со сломанным крылом – мой личный иероглиф.
С царского разрешения и на условиях строжайшей тайны я начал в гробнице Мамоса чеканку монет. Монета – новое слово, которое я изобрел для обозначения обрубков серебра. Фараон без споров согласился с этим.
Изготовление монет, мое новое достижение, чрезвычайно способствовало прогрессу и процветанию Египта. В наши дни отлаженная монетная система – важный инструмент управления и торговли. Это один из моих даров Египту и одна из главных причин того, что мы – самое передовое государство мира. Хотя и другие державы усвоили эту систему, сегодня серебряные мемы радостно принимают в любой стране мира.
По моему предложению фараон переменил название усыпальницы на «Царский монетный двор», тем самым устранив всякие упоминания о смерти и погребении. Затем фараон назначил меня управляющим этим двором, тем самым намного расширив мои обязанности и полномочия. Но, когда призывает долг, я не жалуюсь.
Одним из первых моих шагов в новой роли управляющего стало назначение Зараса хранителем «Царского монетного двора» и сокровищницы. Я уговорил фараона передать в его подчинение для исполнения этих обязанностей отряд стражников. Конечно, Зарас находился в полном моем подчинении.
С тех пор как царевна Техути осуществила свой тайный план и показала Зарасу кольцо с алмазом, тем самым выдав мне свои намерения, я очень старался удерживать Зараса на западном берегу Нила, зная, что если моя дорогая царевна решает чего-то добиться, иногда очень трудно и даже невозможно отвлечь ее и переубедить.
Единственное, что мне удалось придумать, – помешать им видеться, пока я не определю ее судьбу. Ясно, что она должна стать царицей и супругой самой влиятельной военной фигуры в мире, а не игрушкой простого воина, каким бы славным и красивым ни был этот воин.
Одно, что я точно знал о Верховном Миносе, – он питал пристрастие к красивым женщинам царской крови. По правде говоря, и это не было достоверно. Просто слух, который из-за частых повторений становится фактом.
Тем не менее я был уверен, что эта таинственная, но всемогущая фигура найдет обеих моих царевен неотразимыми и через них я смогу манипулировать Миносом по своему желанию и с выгодой для Египта. Я утешал себя тем, что для Техути не может быть более высокой чести и долга, чем воссесть на трон и спасти свою родину от варваров. Поняв это, она откажется от увлечения Зарасом.
А тем временем нужно было держать достойного молодого человека в пределах монетного двора, без возможности переплыть реку и рыскать вокруг царского гарема, идя на запах маленькой сучки в течке.
Все это время фараон и мы, его совет, с напряженным вниманием следили за конфликтом, разгорающимся между Верховным Миносом и царем гиксосов Коррабом. И делали все возможное, чтобы разжечь их взаимную враждебность. К несчастью, такого было немного. Крит далеко, и у нас не было связи с его правителем.
Дожидаясь, когда смогу осуществить свой план касательно Техути и Бекаты, я старался как можно больше узнать о Крите и о его верховном правителе Миносе. Именно здесь Амифаон и его дочь Локсис предоставили мне бесценные сведения об островном государстве, его истории и населении, о том, чем оно богато, и в особенности о его правителях.
Я сознательно использую множественное число – «правители», потому что, кажется, на Крите четыре царя. Верховный Минос, как свидетельствует его титул, правит тремя меньшими царями. Они живут в разных дворцах, но все эти дворцы связаны с большим дворцом в Кноссе великолепными дорогами, мощенными мраморными плитами. В Египте мы бы назвали таких правителей сатрапами или наместниками, но не царями.
