Эдгар Берроуз - Земля потерянных людей
Потом все произошло мгновенно. Стрела попала зверю в легкое; шок, удивление и боль привели к мгновенной реакции. Не видя другого противника, Господин Тигр, естественно, решил, что виновники перед ним. И поступил соответствующим образом.
Гигантская кошка с устрашающим ревом, сверкающими глазами и широко раскрыв пасть с блестящими клыками бросилась прямо на Кинга. В свете костра она выглядела как олицетворение силы разрушения.
Крошка Фоу-тан, стоявшая позади Кинга, схватила горящую ветку из костра и бросила в морду тигру. Но тигру было настолько больно, и он был в такой ярости, что не испытывал страха перед огнем.
Рука Кинга пошла назад. В памяти всплыл предыдущий тигр, которого он убил одним ударом копья. Но тогда он знал, что на секунду удача улыбнулась ему. Везение дважды не повторяется, но ему ничего не оставалось как попытаться.
Он сосредоточил нервы и мускулы под абсолютным контролем, все подчинил железной воле. Сознание и тело сконцентрировались на точности и силе удара. Если бы он позволил себе подумать, что произойдет потом, то все пошло бы насмарку. Он решительно и собранно ждал до той доли секунды, до или после которой метнуть копье было бы нельзя. Затем бронзовая кожа на руке с копьем сверкнула при свете костра, и прижав к себе Фоу-тан левой рукой, он отпрыгнул в сторону.
Даже Господин Тигр не мог бы сработать с большей точностью, четкостью и расчетливостью. Даже страшилище на скале издало тихий вопль удивления и восхищения.
Атака привела тигра прямо в костер, горящие ветки разлетелись по сторонам. Сухая трава постелей мгновенно вспыхнула. Ослепленный и испуганный, тигр дико озирался в поисках жертвы, но Кинг быстро перескочил через ручей на другую сторону ущелья. Гигантский кот, грызя копье, торчащее из груди, оглашал окрестности криками боли и гневным рыком. Внезапно все стихло, тигр будто превратился в желто-черную статую из золота и черного дерева, сделал шаг, пошатнулся и упал мертвый на землю.
Гордон Кинг почувствовал слабость в коленях, слабость настолько сильную, что сел внезапно на траву. Ему повезло во второй раз, но он не в силах был в это поверить. Фоу-тан подошла и села рядом, прижавшись щекой к его руке.
— Мой Гордон Кинг! — тихонько шепнула она.
Бессознательно он обнял ее одной рукой.
— Моя Фоу-тан! — сказал он. Девушка тесно прижалась к нему.
Некоторое время они следили за тигром, не решаясь приблизиться до тех пор, пока в нем может теплиться хоть искорка жизни, они оба знали, что даже этого достаточно, чтобы зверь расправился с ними. Но животное больше не шевелилось.
Разгоревшийся было костер начал угасать, Фоу-тан и Кинг, понимая теперь необходимость постоянно его поддерживать, встали и отправились в грот. Перейдя через ручей, они подобрали разбросанные горящие и потухшие ветки, собрали их и подбросили еще дров в костер.
Страшилище продолжало следить за ними со скалы, и из его груди еще раз вырвался восхищенный звук, когда он увидел, как Кинг выдергивает копье из груди тигра. Американцу пришлось упереться одной ногой в грудь зверя и напрячь все силы, чтобы вытащить оружие — настолько глубоко оно вошло в тело его жертвы.
— Боюсь, что нам не удастся сегодня выспаться, — сказал вернувшись к костру Кинг.
— Мне не хочется спать, — ответила девушка. — Я не усну, и потом, становится прохладно. Я лучше посижу у костра до утра. Пока Господин Тигр разгуливает по ночам, лучше не спать.
Они опять сели рядом, опершись спиной о согревшуюся от костра скалу.
Страшилище, убедившись, что они устроились на ночь, тоже вернулось к своей примитивной постели и улеглось досыпать.
Фоу-тан тесно прижималась к Кингу, его рука обвивала ее плечи. Кинг крепко прижал ее к себе.
— Фоу-тан! — сказал он.
— Да, Гордон Кинг, что ты хочешь сказать? — спросила она. Он заметил, что голос ее дрогнул.
— Я люблю тебя, — сказал Кинг.
В ответ послышался прерывистый вздох. Он услышал, как забилось ее сердце у него под боком.
Нежная рука робко поднялась и обвила его шею, ласково притягивая его голову к ее очаровательному лицу. Глазами, полными слез, она смотрела ему прямо в глаза. Губы ее задрожали, и он притиснул ее к себе в первом поцелуе любви.
Красота подобной цветку девушки, ее мягкость, беспомощность в сочетании с восторгом его первой любви окружили Фоу-тан ореолом святости. Он испытывал благоговение перед этой верховной жрицей святая святых его сердца. Он был поражен, что завоевал любовь такого дивного существа. Маленькая рабыня стала ангелом, а он — ее рыцарем. Это-то и был секрет любви Кинга к Фоу-тан. Он был рад, что она маленькая и беспомощная, потому что ему нравилось думать о том, что он ее опора и защита. Ему приятно было ощущать, что безопасность любимой девушки — его дело, и что он и физически и морально способен исполнить обязательства, что Провидение возложило на него.
Но несмотря на свою нежность и слабость Фоу-тан была не лишена уверенности в себе и мужества, что она убедительно доказала бегством из дворца Лодивармана и тем, как она переносила опасности в диких джунглях. Но она была настолько женственна, что величайшее счастье видела в защите со стороны любимого.
— Я очень счастлива, — прошептала Фоу-тан.
— И я тоже, — признался Кинг, — я никогда не был так счастлив, но теперь нам следует полностью изменить наши планы.
— Что ты этим хочешь сказать? — удивилась она.
— Мы можем не возвращаться в Пном Дхек. Нам надо найти выход из джунглей, чтобы я мог забрать тебя с собой в мою страну.
— Зачем? — спросила она.
— Прежде, чем я отвечу тебе, — промолвил он, — я хочу задать тебе один вопрос и получить на него ответ раньше, чем мы начнем строить планы на будущее.
— А что это за вопрос?
— Ты будешь моей женой, Фоу-тан?
— О, Гордон Кинг, я ведь уже ответила на него, ведь я тебе сказала, что люблю тебя. Фоу-тан никогда бы этого не сказала человеку, за которого не хотела бы у или не могла выйти замуж. Но какое отношение это имеет к нашему возвращению в Пном Джек?
— Очень большое, — ответил Кинг, — потому что я не хочу возвращать женщину, что будет моей женой, опять к рабству.
Она посмотрела ему в лицо, сияя счастьем.
— Теперь у меня никогда не возникнут сомнения в твоей любви, Гордон Кинг.
Он вопросительно взглянул на нее.
— Что-то я не понимаю тебя.
— Потому что ты думаешь, что я рабыня, и все равно берешь меня в жены.
— Но когда мы впервые встретились, ты же сказала, что ты рабыня, — напомнил он.
— Я была рабыней в Лодидхапуре, — объяснила она, — но в Пном Дхеке я не рабыня. Я должна вернуться в отчий дом. Это мой долг. Когда король узнает, какой ты великий воин, он возьмет тебя в свою гвардию. И тогда ты сможешь жениться, и быть может, мой отец возражать не будет.
