Александр Холин - Екклесиаст
Такая перспектива меня не очень-то устраивала, поэтому я последовал совету хозяйки и попытался не попасть на глаза великому повелителю злобных желаний и умиротворённой смерти.
Макияжные юноши всё так же стояли, ожидая приказаний. Брамины сделали им знак и вместе с новобрачными вошли в храм. Гости, прибывшие с ними, остались снаружи. Снова заиграла праздничная погремальная музыка. Мужчины собрались в кружок, размеренно поднимая и опуская ладони, повёрнутые от себя, а женщины принялись, пританцовывая распевать, или же наоборот, но это всё явно входило в свадебную процессию, то есть совершалась праздничная мистерия. Вскоре двое юношей, внёсших в храм новобрачных Салипрана и Тиласи, появились на паперти, держась за руки.
– А где жених с невестой? – удивился я.
– Они останутся в храме на сорок дней, и будут дарить чудеса пришедшим к ним с особыми любовными просьбами, – покровительственно пояснила хозяйка. – Двое этих юношей после бракосочетания станут браминами.
– Вот как?! – мне стала действительно любопытна эта церемония, поскольку такого никогда и нигде я раньше не видывал. – Послушайте, может быть, здешний храм никакое не буддийское урочище, а самый настоящий некрополь необузданной любви?
Хозяйка прыснула в кулак, но ничего не ответила на моё предположение. А свадьба меж тем продолжалась и не думала затихать. Парочка упомянутых юношей, уже одетых в такие же оранжевые одежды, как и служители храма, подошла к ждущему их чёрному столу, недалеко от которого уже примостились мы с моей знакомой, попивая вино, усердно заедая его виноградом и персиками.
Гости тоже постарались разлечься и разложиться на коврах, потому как двое молодых устроили вокруг своего стола красивый ритуальный танец. Что говорить, танцевали юноши отменно. Может быть, их специально обучали за годы жизни, проведённые в гареме султана, но танец получился красивый.
– И они станут браминами?
– Уже стали, – удовлетворённо подтвердила Лия.
– Так у вас все священники такие же, как эти молодые люди? – попытался спросить я как можно ядовитее. – Оказывается истина в сужении Богу приходит к человеку только в гениталиях. На иное никакая особь больше не способна. Значит, достигнуть высшего сознания можно только с помощью религии Бон По и прошедших сексуальное посвящение монахов?
– Конечно нет, скажешь тоже! – пожала женщина плечами. – Такой высокой истинной святости достигают немногие и то, посвятив молению всю свою сознательную жизнь. А этим двоим – всё сразу. Счастливые!
– Вы это серьёзно?
– Более чем, – хозяйка откровенно удивилась моему вопросу. – Такой подарок бывает только раз в жизни, и мы должны радоваться за юношей, получивших благодать божью!
Случится же такое! Оказывается у многих религий множество совсем неизвестных мистических ритуалов. Интересно, а новоявленным браминам будет дарована энергия мистической силы? Ведь не каждый этого достигает, а только «немногие и то, посвятив молению всю свою сознательную жизнь». Но, как стало известно, некоторые достигают лавровых венков совсем даже оригинально. Или орагинально? А, не всё ли равно.
– Хиес! Аттес![36] – раздались крики из гостевого ряда, будто вакханки из какой-нибудь элевсинской мистерии в поисках сакраментальной истины решили напомнить о себе.
Крики подстегнули юношей и они, пародируя женский танец живота, принялись срывать друг с друга новенькие, но уже порядком надоевшие им оранжевые монашеские одежды. Вскоре перед гостями слились в ритуальном танце настоящие бачи эмирского бухара, то есть эмира бухарского, с нарумяненными личиками, подведёнными глазами, удлинёнными ресницами, напомаженными завитыми волосами, уложенными под тонкую сеточку. Из одежды на телах юношей остались только набедренные повязки.
Мальчики, ничуть не обращая внимания на присутствующих, продолжали картинно ласкать друг друга. Один улёгся спиной на широкий, приготовленный для них стол, второй принялся пристраиваться сверху валетом. Причём, оба продолжали демонстрировать умелые сексуальные ласки так, что вызвали опять восторг зрителей.
– Тьфу ты, – сплюнул я. – Они что, исполняют танец мистического совокупления? Нашли себе жизненно важный стимул.
– Разве у вас в стране такого нет, сагиб? – откровенно удивился индус, слуга Лии, неприметно присоединившийся к нам.
– Сколько хочешь! Рупь – ведро на каждом углу! Кама-с-утра или Волга-с-вечера! – мне явно разонравились танцы сексуальных мальчиков. – Только у нас стараются не афишировать интимные отношения. Более того, во всём мире появилось общенародное и вполне официальное признание сексуальных меньшинств, даже финансовые фонды создаются, а в нашей инертной и ретроградной России такие мальчики до сих пор носят звание заслуженных народных педерастов, то есть полный абзац!
– Я побывала как-то у вас в стране, – Лия решила поделиться своими драгоценными воспоминаниями. – Так вот, в российской столице нигде не найдёшь даже дешёвого публичного дома, не говоря уже о каких-то там клубах сексуальных меньшинств. Как же им развиваться, если всё просто запрещено государством?
– Нет, Лия, вы не правы, – улыбнулся я. – Официальных публичных домов, правда, нет до сих пор, но девочек из «Золотой роты», обслуживающих исключительно иностранцев, уже никто не трогает. И даже мальчики для иностранок есть. Россия превращается в такую страну, где за определённую сумму ты сможешь трахнуть любого чиновника, если захочешь, но получить от него необходимый документ – остаётся мечтой идиота. Это при Советской власти у нас секс числился в запрещённых величинах, а сейчас… даже в тюрьмах исчезли преступники, несущие кару за изнасилование, а вот голюбезных голубцов-геев, то бишь тех же педерастов, ставят в пример ворам, бандитам и различным отморозкам, мол, «На свободу – с чистой совестью и рабочей задницей!».
Неудивительно, что у нас стали модными однополые браки, значит, на московских лужках совсем не консервативное стадо баранов пасётся, а самых настоящих новых русских, не в меру шерстяных!
Лучше объясните, программа здешней свадьбы только в этом и состоит, чтобы любоваться публичным сексом или ожидается что-нибудь на сладкое?
– Если тебя уже секс не интересует, – саркастически хмыкнула хозяйка, – то не мешает посетить наш храм, то есть некрополь любви, если не боишься. Вот там действительно что-то увидишь, а мой слуга проводит, так как в любом храме надо вести себя благочинно.
– Сагиб! – попытался остановить меня индус. – Сагиб! Туда сейчас нельзя! Иначе мы можем лишиться жизни!
– Именно здесь это и происходит, любезный, прямо здесь – фыркнул я. – Мне немножечко приходится разбираться в психологии окружающих людей, работа такая. И могу с уверенностью судить, то есть рассуждать о происходящем. Могу? Так вот, слушай мои соображения, – свадебное представление продолжалось, но мы с индусом уже шали в сторону храма. – Значит так. Ни в какой религии не запрещается входить в храм, тем более твоя хозяйка сама предложила полюбопытствовать, что там происходит. Далее, кто это в храме будет мешать нам, то есть лишать жизни? Надеюсь, в этом капище не практикуется человеческое жертвоприношение? Это, любезный, совсем дурные мысли, их надо гнать из пустой головы, пока не поздно.
