Рекс Бич - Хищники Аляски
Адвокат остолбенел, точно его хватили обухом по голове.
— Как… Вы…
— Я не сделаю этого, говорю я вам, — резко повторил Мак Намара. — Неужели вы думаете, что я ввязался в это дело, не обезопасив себе тыл. Приказ о прекращении дела… Подумаешь.
И он презрительно щелкнул пальцами.
— Ну что же, посмотрим, как это вы осмелитесь не повиноваться приказу, — сказал Уилтон.
На улице он сказал Гленистэру:
— Скорее к судье.
Подойдя к гостинице «Золотых Ворот», они увидали входившего туда Мак Намару. Было ясно, что он вышел из своего дома черным ходом и перегнал их, чтобы первым повидать судью.
— Это мне совсем не нравится, — сказал Гленистэр. — Он что-то задумал.
Его предположение оказалось верным; им пришлось четверть часа ждать приема у представителя закона, и, войдя наконец в его кабинет, они нашли там Мак Намару.
Гленистэр и Уилтон были поражены переменой, происшедшей в наружности Стилмэна.
За один месяц его вялое лицо осунулось и изменилось; безволие сквозило в каждой его черте; у него появилась привычка робко следить за каждым движением Мак Намары. Казалось, его роль давалась ему нелегко.
Судья небрежно просмотрел документы, и хотя вид у него был наружно спокойный, его пальцы дрожали. Наконец, он произнес:
— К сожалению, я принужден усомниться в подлинности этих документов.
— Да что вы, — закричал Уилтон. — Это удостоверение копий постановлений высшего суда. Они предоставляют нам право апелляции, в которой вы отказали нам, и окончательно отстраняют вас от этого дела. Да. И кроме того, в силу постановления суда этот человек обязан немедленно сдать прииск со всем инвентарем бывшим владельцам. От вас же, сэр, мы ждем приведения в исполнение этих приказов.
Стилмэн взглянул на Мак Намару, молча стоявшего у окна, и ответил:
— Вы, конечно, поступите так, как это предписывается законом, и подадите прошение в суд. Но я заранее предваряю вас, что я ничего не предприму в этом деле.
Уилтон так долго и с таким недоумением смотрел на старика, что тот, наконец, нетерпеливо отрезал:
— Вы говорите, что это — заверенные копии. Почем я знаю, что это так? Подписи могут быть подложными, все до одной. Может быть, вы сами подделали их!
Адвокат побледнел, как полотно, и чуть не задохся от ярости. Гленистэр силой вывел его из комнаты.
— Ничего, ничего, — говорил он. — Гласный суд нас оправдает. Может, тогда он утихомирится. Мак Намара загипнотизировал его, но он все же не посмеет отказаться исполнить приказание верховного окружного суда.
— Не посмеет. А что же он теперь делает? — фыркнул Уилтон. — Тут надо хорошенько подумать. Это самая отчаянная игра, в которой я когда-либо участвовал. В Сан-Франциско мне рассказывали вещи, которым я не поверил, но теперь я начинаю думать, что все это было правдой. Если судья отказывается повиноваться верховному суду, то у него, безусловно, должна быть солидная поддержка.
Они зашли на квартиру к адвокату, но не успели еще осмотреться, как в комнату ураганом ворвался «Оладья» Симмз.
— Черт знает, что делается! — рявкнул он. — Мак Намара вынимает ваше золото из банка.
— Это еще что такое?
— Я только что ходил в банк за анализом образцов кварца. Пробирщик был занят, и я сидел в его комнате. Вдруг впопыхах вбегает Мак Намара. Меня он не заметил, так как я сидел за барьером и слышал, как он приказал достать сию же минуту его песок из подвалов.
— Надо помешать ему. Если он берет наше золото, то он возьмет и золото шведов, — сказал Гленистэр. — Симмз, беги в Общество Пионеров и расскажи там все. Если он успеет забрать золото, то его, пожалуй, уж не поймаешь. Идем, Билл.
Он схватил шляпу и выбежал из дому. Двое других последовали за ним. «Оладья», по-видимому, успешно выполнил данное ему поручение, так как через минуту после его прихода в банк вломились шведы. Пришли и просто досужие зрители, учуявшие необычайное происшествие, и банковский зал быстро наполнился. Из-за суматохи клерки приостановили работу, стальные двери сейфового помещения гулко захлопнулись, и кассир схватился за лежавший подле него заряженный револьвер.
— В чем дело? — крикнул он.
— Мы хотим видеть Алека Мак Намару, — ответил Гленистэр.
Явился управляющий банка, и Гленистэр заговорил с ним сквозь толстую проволоку решетки.
— Мак Намара здесь?
Еще не было случая, чтобы Морхаус кому-нибудь солгал.
— Да, сэр, — сказал он.
Он говорил нерешительно, медленным, музыкальным говором уроженца Виргинии.
— Он тут. А в чем дело?
— Мы слышали, что он хочет вывезти наше золото. Мы не допустим этого. Скажите ему, чтобы он вышел к нам, а не прятался, как нашкодивший пес.
Мак Намара немедленно вышел и стал о чем-то шептаться с управляющим. Нетерпение толпы разрешилось взрывом бешенства. Кто-то крикнул:
— Идемте. Вытащим его оттуда.
Ответный гул голосов прозвучал устрашающе. Морхаус поднял руку.
— Джентльмены, — сказал он, — мистер Мак Намара говорит, что он и не думает вывозить золото.
— Значит, он уже вывез его?
— Ничего подобного.
Вторжение толпы изменило план инспектора. Он понял, что этих людей выводить из себя не следует. Хотя он и намеревался окончательно присвоить себе деньги, но теперь он решил временно оставить их в банке. Он всегда успеет вернуться за ними, когда владельцы приисков устанут ежесекундно сторожить его. Он знал, что они жаждали его погибели и что Гленистэр был их главарем. Он впервые увидел, как этот человек ненавидит его, и понял, что за этой ненавистью скрывается нечто более сильное, чем обыкновенное корыстолюбие, чем жажда золота, за которое они боролись.
Его внезапно осенила мысль.
— Это ваша работа, Гленистэр? — насмешливо спросил он. — Вы боялись прийти один или вы ждали случая увидеть меня в обществе дамы?
С этими словами он отворил дверь, находившуюся за его спиной. За дверью стояла Элен Честер.
— Не выходите сюда, мисс Честер. Этот человек, пожалуй, может… словом, лучше вам оставаться там. Извините меня, если я на минуту покину вас.
Он надеялся вызвать молодого человека на какой-нибудь необдуманный эксцесс словом или действием в присутствии девушки и рассчитывал извлечь пользу из своего героического положения — положения человека, стоящего лицом к лицу с разъяренной толпой в пятьдесят человек.
— Выходите оттуда, — прошипел его враг, глубоко потрясенный присутствием девушки и оскорблением, которое нанес ему инспектор.
— Я выйду к вам, но мне бы не хотелось, чтобы эта дама подвергалась каким-либо оскорблениям со стороны ваших друзей, — сказал Мак Намара. — Я безоружен, но я имею право уйти отсюда в безопасности, право американского гражданина. — Он поднял руки над головой. — Прочь с дороги! — крикнул он.