Борис Соколов - Мы еще встретимся, полковник Кребс!
– Простите меня, я очень устала.
Не ожидая ответа, она прошла по залу к двери, соединяющей ресторан с холлом гостиницы, и поднялась к себе. Уже на лестнице она услышала за собой шаги.
– Елена Николаевна, подождите! – Обловацкий подошел к ней. – Что вы хотите, ведь пьяные. Что вас расстроило?
– Сергей Яковлевич, я в самом деле устала. Да и зачем мне эти люди? А вы идите к ним. Не беспокойтесь обо мне.
Возвратясь, он услышал громкий смех Жирухина.
– А дамочка с норовом, – сказал лысый грузный человек, обращаясь к Обловацкому. Его звали Михаилом Михайловичем.
Сергей Яковлевич почувствовал отвращение к его масляной физиономии, но, не желая восстанавливать против себя неизвестных ему людей, сдержался и сказал:
– У нее горе.
– Э, знаю я таких, им бы блудить только, – перебил Михаил Михайлович с гаденькой усмешкой. Обловацкий с трудом удержался, чтобы не ударить его по лицу.
– Как проходит ваш отпуск? – спросил его Жирухин, и Сергей Яковлевич был доволен, что можно переменить разговор.
– Не очень организованно и весело. Трагическая судьба одиночки. Я сделал ошибку – надо было поехать в дом отдыха, хотя бы в «Азру».
– Ну, это ерунда. А в общем, верно, негде отдохнуть у нас хорошему человеку.
– Вы хоть окрестности посмотрите. А то уедете, ничего не увидите, а потом будете жалеть. Природа здесь хорошая! – сказал сидевший рядом с Жирухиным человек в белом кителе с отечным лицом и висячим носом.
– А куда вы посоветуете съездить? – обратился к нему Сергей Яковлевич.
– По части туристских маршрутов специалист у нас Александр Семенович. Всю Абхазию как свои пять пальцев знает – ему и карты в руки.
– Откуда ты взял, Василий Сергеевич, что я специалист? – с недовольной гримасой спросил его Жирухин.
– Да ты же излазил все горы.
– Не больше тебя! Но если ты настаиваешь – пожалуйста. Рекомендую, – он повернулся к Обловацкому, – побывать в Гульрипше.
– Нашел, что советовать. Там же каждый второй – туберкулезник, да еще какой – в последней стадии, – со смехом сказал Михаил Михайлович.
– Если рассуждать как ты, то и ехать некуда. В Гульрипше – больные, в Афоне – монахи, в Гудаутах – абхазцы, в гаграх – курортники. Не слушайте их, Сергей Яковлевич! Побывайте в Гульрипше, Афоне, Гаграх. На рассвете, после хорошей пьянки, съездите в Маджарку, съеште там хаши и выпейте маджары. И то и другое – отменное, – советовал Жирухин.
– Ну, а в Афоне что? – спросил Обловацкий.
– Как что? Во-первых, маслины, пища богов и греков, во-вторых, манашеское вино, – он прищелкнул языком, – нектар! Густое, как мед, прозрачное, как стекло, и хмельное, как первый поцелуй девушки!
– Ты ошибся в выборе профессии! Тебе бы быть агентом по распространению вин! – сказал сидевший напротив человек с умными, спокойными глазами.
– Что ж, возможно! Слова «его же и монаси приемлют» мне понятны! Да еще под свеженькую форельку! Мечта! Ты не согласен со мной, Михаил Михайлович? – повернулся к лысому Жирухин.
Тот кивнул головой.
– Вполне!
– Вы аппетитно рассказываете, Александр Семенович, – заметил Обловацкий. – Обязательно съезжу в Афон. Ну, а в Гульрипше что?
– Что рассказать вам о Гульрипше? Хоть вас и напугали туберкулезниками, но посмотреть советую санаторий. У него интересная история.
– Расскажите! – попросил Сергей Яковлевич.
– Некий богатый помещик Смецкой – он жив и сейчас, живет в Синопе, получает персональную пенсию, – до революции на свои средства построил огромное здание, оборудовал новейшей по тем временам аппаратурой и подарил это хозяйство неимущим студентам, больным туберкулезом. До революции это было лучшее лечебное учреждение России. Да и сейчас одно из первых. Построено на горе, лицом к морю. Прикрыто от северных холодных ветров горами. В самые жаркие дни здесь прохладно, а если вы останетесь здесь на лето и осень, убедитесь, как жарко в Сухуме. Посмотреть стоит! Неужели Константиниди, этот идолопоклонник, не рассказал вам о Гульрипше?
– Нет! Ни слова. Что же еще посмотреть?
– Александр Семенович! Расскажи о Каманах, помнишь, что говорили нам старики? – напомнил лысый.
– Каманы? Что ж, стоит съездить и туда. Когда-то, давным-давно, там был город и, как в каждом приличном городе, храм. Местные аборигены утверждают, что именно здесь умер и похоронен Иоанн Златоуст. Надеюсь, вы слышали о таком? – спросил Жирухин иронически.
– Честно говоря, нет, – ответил Обловацкий.
– Ну, тогда и углубляться не стоит. Так вот, сейчас в Каманах чекисты организовали «виварий», где перевоспитывают своих классовых врагов, внушают им свою «идею фикс», что труд облагораживает человека.
– И как, получается? – с ехидной улыбкой спросил Михаил Михайлович.
– А это зависит от количества мозговых извилин у каждого отдельного объекта, – засмеялся Жирухин. И, обращаясь к Обловацкому, объяснил: – Чем меньше извилин, тем быстрей действует!
Михаил Михайлович и Василий Сергеевич рассмеялись. Сидевший напротив с сосредоточенным видом разливал остатки вина в бокалы, стараясь, чтобы всем вышло поровну. Он, как будто, весь ушел в это занятие и не принимал участия в разговоре.
Обловацкого поразила озлобленность этих людей, сквозившая и в тоне и в смехе, такая откровенная издевка при незнакомом человеке. Неужели это из-за опьянения? Или его проверяли? Не слишком ли открыто? Сергей Яковлевич улыбнулся, представив на своем месте Строгова.
– Мы слишком громко говорим там, где надо было бы помолчать, – сказал он многозначительно.
– Между прочим, мысль правильная и толковая, – согласился, сразу трезвея, Михаил Михайлович. – Вообще, давайте закругляться. Делу время, потехе час. Мне с утра в Совнаркоме надо быть!
– Ты когда думаешь обратно? – спросил его Василий Сергеевич.
– Не позже пятницы.
– Далеко? – поинтересовался Сергей Яковлевич.
– "Нах наузе". В Москву, – ответил Михаил Михайлович.
– У меня к вам просьба, – попросил Обловацкий.
– Пожалуйста, – ответил тот любезно.
– Захватите сестре в Москву посылочку и письмо.
– Пожалуйста, пожалуйста, – повторил Михаил Михайлович. – Готовьте ваш груз! Сам лично завезу и передам. Пошлите фрукты, вино, лавровый лист.
– Большое спасибо! Завтра же приготовлю. Куда разрешите доставить?
– Давайте… – он запнулся. – Давайте посылку… – чувствовалось, чо ему не хотелось называть адрес, и он мысленно перебирал места, куда можно бы было принести посылку.
– Разрешите, я занесу вам домой, – подсказал Сергей Яковлевич, желая выяснить, где остановился и живет этот человек.
– Да нет, не беспокойтесь. Лучше я зайду сам или пришлю кого-нибудь. Ведь вы живете здесь, в гостинице? В каком номере?
