Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа
Она лежала с открытыми глазами и, услышав свое имя, как-то бессознательно посмотрела на него. Она сошла с ума.
В это время вошла прекрасная садовница. Обезоруженный Мармузэ хотел броситься на нее и задушить, но ноги отказались ему повиноваться.
– Слушай, – проговорила она, – ты хотел проникнуть в чужие тайны, подобно барону Генриху, Монжерону и этой женщине, которую ты видишь. Барон Генрих и Монжерон умерли, женщина эта сошла с ума. Хочешь ли ты узнать участь маркиза де Моревера и умереть или остаться живым и лишиться рассудка?
– Я хочу знать, – сказал он.
Она хлопнула в ладоши, вошли двое мужчин. Один из них был незнаком Мармузэ, другой был испанец, дон Рамон. Прекрасная садовница взяла за руку Мармузэ и повела его, оба мужчины шли впереди.
Она повела его в большую, пышно убранную комнату, посреди которой на парадном катафалке стоял гроб.
– Смотри, – сказала она, – это был единственный человек, которого я любила. Это Пердито. Пердито, которого убил Моревер. Пердито, за смерть которого я мщу ежедневно и ежечасно.
И затем она снова взяла его за руку и провела в другую комнату.
В этот раз Мармузэ очутился на пороге тюремной кельи. В углу на клочке сырой соломы сидел худой, как скелет, старик. В другом углу темницы стояла жаровня.
Румия сделала знак, и испанец взял длинный железный прут и стал его накаливать. Потом она начала бить старика раскаленным железом. Старик глухо стонал.
– Это, – проговорила садовница, – герцог де Фенестранж. Он вооружил де Моревера и заставил его убить Пердито. За это я и мщу. Теперь посмотрим Моревера. Пойдем.
Они вошли в третью комнату, убранную разноцветными фонарями. При входе Мармузэ почувствовал сильный запах опиума. В углу этой комнаты сидел человек, или, вернее, призрак – так он был худ, бледен и изможден. Он объяснялся в любви какому-то существу, прижимал кого-то к груди, рыдал и смеялся. Это был Моревер.
– Ты не думай, – проговорила садовница, – что он всегда находится в таком состоянии. Он иногда приходит в себя. Смотри, – и она насыпала белого порошка в трубку, которую курил де Моревер.
Через несколько минут де Моревер перестал говорить бессвязные слова, взгляд его остановился на Румии, он далеко отбросил от себя трубку, вскочил на ноги и вскричал:
– Где я?
– Здравствуй, маркиз, – проговорила насмешливо садовница, – знаешь ли, кто ты такой?
– Да, – отвечал маркиз, – я знаю, что я твоя жертва, демон.
– Слушай, маркиз, ты хотел скрыть от меня, где находится твой сын, но я узнала.
– Ты лжешь.
– Я докажу тебе это.
С этими словами она хлопнула в ладоши, и одна стена комнаты вдруг исчезла и в то же время раздались душераздирающие крики ребенка.
Мармузэ с ужасом увидел следующее зрелище: посреди комнаты, обтянутой красным сукном, двое мужчин бичевали полунагого ребенка, привязанного к столбу.
Мармузэ не мог сдержаться и бросился на палачей.
Люди, бичевавшие ребенка, остановились и по знаку своей госпожи бросились на Мармузэ.
Завязалась страшная борьба, десять раз Мармузэ повалили на пол, и десять раз он вставал, наконец, он в изнеможении упал. Прекрасная садовница приказала его связать.
Потом она приказала отвязать и увести ребенка, тогда Мармузэ увидел, что стена появилась снова на месте, а столб, палачи и ребенок – все исчезло.
Она с силой Геркулеса кинула Мармузэ на стул.
– Теперь поговорим, – сказала она.
Маркиз де Моревер лежал без чувств возле дивана.
– Я знаю, кто ты, тебя зовут Мармузэ. Слушай, через пять дней я уеду из Парижа, а в развалинах этого дома найдут полумертвую от голода сумасшедшую подле трупа. Словам сумасшедших не верят, а мертвые не говорят. Сумасшедшая – твоя соучастница Ванда. Труп будет твой. Я для тебя выдумала великолепную смерть. Я осуждаю тебя на смерть от лишения сна, и ты умрешь ровно через пять дней.
Она снова хлопнула в ладоши, и на этот раз явились оба палача.
– Займите в мое отсутствие этого господина, – проговорила она, обращаясь к палачам. И вышла.
Испанец и его товарищ сели возле него. Мармузэ смотрел удивленно на них, спрашивая себя, как они будут мешать ему заснуть.
Просидели они в таком положении несколько часов. Наконец физическая усталость взяла верх. Глаза Мармузэ закрылись, но в это время испанец ударил железной палкой по медному барабану. Пытка его начиналась.
Через несколько часов, когда Мармузэ мало-помалу стал привыкать к гулу, испанец принес ведро холодной, как лед, воды и начал по временам брызгать ему на лицо.
Прошло двадцать часов. Наконец появилась сама прекрасная садовница и отпустила своих слуг отдохнуть, сама же стала около Мармузэ и начала колоть его булавкой. Через другие двенадцать часов на смену своей госпоже явились ее верные слуги с жаровней и с раскаленным прутом.
Начался третий вид пыток. Он кричал, метался, и кровь струилась из его ноздрей.
Вдруг испанец и его товарищ тревожно переглянулись – они услышали странный шум, и испанец побежал разбудить свою госпожу.
Прибежала прекрасная садовница.
В это время с потолка посыпалась штукатурка, на потолке показалось отверстие, из которого выпрыгнули два человека. Это были Рокамболь и его верный Милон.
Волнение Мармузэ было так велико, что он едва не лишился чувств.
– Я тот, кто должен был приехать из Индии, – сказал Рокамболь прекрасной садовнице.
Прекрасная садовница упала на колени, но не с мольбой о пощаде, а как раба, ожидавшая приказаний.
– Ты давно здесь? – спросил Рокамболь Мармузэ.
– Не знаю наверное, но, кажется, около двух дней.
– А где Ванда?
– Там, в другой комнате, она сошла с ума. Рокамболь строго посмотрел на садовницу.
– Пощадите, я возвращу ей разум.
– Надеюсь, – сказал холодно Рокамболь, – следуй за мной.
Мармузэ так был измучен, что, несмотря на все свое волнение, упал на камни, служившие ему постелью, и заснул крепким сном.
Когда Мармузэ проснулся, Милон подал ему объемистый пакет.
Мармузэ прочитал следующее:
«История жизни английского майора сэра Эдуарда Линтона, писанная майором Аватаром».
При рукописи было следующее письмо:
«Дорогое дитя!
Тебя, вероятно, удивляет, что я не плачу этому чудовищу – садовнице – теми же пытками, которыми она мучила вас, а, напротив, даю ей возможность искупить свои преступления.
С какой целью – это моя тайна, которую ты узнаешь по прочтении этой рукописи.
Я еду из Парижа с Вандой, тебя поручаю Милону. По возвращении мы все поедем в Лондон, я буду нуждаться в твоей преданности. В Индии у меня был друг. Каторжник был в течение двух лет другом, братом и товарищем одного благороднейшего человека в мире, только одна смерть могла разлучить нас.
