Ольга Крючкова - Наследники страны Ямато
Гадалка понимающе кивнула, но заметила, как бы невзначай:
– Порой на первый взгляд даже простое и явное, затем может оказаться слишком сложным и непредсказуемым.
Юрико припомнила слова Хитоми, которые та произнесла около хижины дзёро, их смысл был примерно тем же…
Гадалка села за стол и расстелила перед собой специально приготовленный лист бумаги, затем обмакнула кисточку в тушечницу и ярко-алым цветом начертала иероглиф Онмё-до.
Девушки замерли в ожидании, им казалось, что вот-вот в воздухе появиться таинственный дух Шикигами.
Гадалка сосредоточилась, закрыла глаза и начала нашептывать магические заклинания. Хитоми поначалу пыталась разобрать их смысл, но безуспешно. В какой-то момент ей показалось, что гадалка произносит китайские слова[90].
Юрико слегка вскрикнула, заметив, что от иероглифа, начертанного на бумаге, поднимается лёгкий серебристый дымок. Хитоми также испугалась – на магическом гадании она присутствовала впервые и, дабы справиться с волнением, прижала руки к груди. Ей казалось, что сердце вот-вот выскочит…
Дымок, исходивший от иероглифа, наконец, окутал голову гадалки и исчез. Та же открыла глаза, девушки уловили нечто зловещее и потустороннее в её остекленевшем взгляде.
– Что вам угодно? – спросила гадалка совершенно чужим голосом.
– О, могущественный демон Шикигами! – взмолилась Хитоми. – Мы бы хотели узнать своё будущее.
Шикигами разразился смехом. Девушки оцепенели от ужаса.
– Отчего смертные так пекутся о предстоящем? – произнесла гадалка. – Ответ прост: сейчас вас двое, вскоре вы сольётесь в одну… Обе покинете отчий дом и встретитесь только в старости… Одна из вас родит дракона.
Девушки пристально смотрели на гадалку, боясь пошевелиться. Наконец та издала неистовый крик и упала прямо на лист бумаги с начертанным иероглифом. Вокруг её головы появился прежний серебристый дымок, который постепенно рассеялся в воздухе. Девушки не посмели ни окликнуть гадалку, ни потревожить.
Сёстры многозначительно переглянулись, им не терпелось покинуть хижину и побыстрее забраться в паланкин. Они достали, каждая из своей сумочки, по серебряному рё и положили монетки перед таинственной хозяйкой, та же продолжала пребывать в забытьи.
– Может, она умерла? – предположила Хитоми.
– Если так, то мы ничем не поможем ей. Пойдём отсюда скорее, – Юрико схватила сестру за руку и увлекла прочь из хижины. Они быстро погрузились в паланкин и приказали следовать обратно в Адзути.
* * *– Сейчас вас двое, но вы сольётесь в одну… Что это значит? – недоумевала Хитоми.
– Возможно, это имеет отношение к нашему тайному плану? – предположила Юрико, размышляя над смыслом предсказания. – Я назовусь твоим именем, то есть мы станем Хитоми, и ты и я… Сольёмся в одну… Да именно так!
– Наша встреча в старости говорит о том, что мы проживём долго, – продолжала рассуждать Хитоми.
– Я не против этого, тем более, если меня ожидает богатство.
Хитоми с укором посмотрела на сестру.
– А любовь? Богатство не заменит любовь! – воскликнула она.
– Отнюдь. Очень даже заменит… Да, но дух сказал, что одна из нас родит дракона. Как это понимать?! – недоумевала Юрико.
Хитоми задумалась.
– Не знаю… Наш герб – Парящий дракон. Может быть, есть какая-то связь? – предположила она.
Юрико пожала плечами, она не знала, что ответить сестре.
* * *На обратном пути, следуя мимо бедной хижины дзёро, Хитоми приоткрыла занавесь, сама не понимая для чего, и что она рассчитывала увидеть – тоже не знала. Но неожиданно девушка увидела Юми, служанку из Адзути. Хитоми прекрасно знала эту седую женщину, ибо та много лет прислуживала её матери.
Юми держала в руках увесистый узелок и направлялась прямо к хижине. Заметив господский паланкин, она смутилась, остановилась в растерянности и поклонилась Хитоми.
Девушка приказала остановиться и поманила рукой пожилую служанку.
– Зачем тебе эта старуха? – удивилась Юрико. – Право, ты меня сегодня удивляешь! – Она фыркнула и демонстративно отвернулась в другую сторону.
Хитоми же не терпелось выяснить: куда это направляется старая Юми?
Служанка подошла к паланкину.
– Ты несёшь этот узелок дзёро? Ты помогаешь ей? – выпалила девушка.
Юми кивнула.
– Да госпожа. Несчастная слишком нуждается.
– А помнишь ли ты: как её звали, прежде чем она стала дзёро? – продолжала расспрашивать Хитоми.
– Да, госпожа. Её звали – Кицунэ-сан.
– Хорошо, иди. Но никому не говори о нашем разговоре, – приказала Хитоми.
– Как пожелаете, госпожа.
Юми поклонилась и неспешно пошла к хижине.
Оставшийся путь до Адзути девушки проделали в полном молчании – они снова и снова пыталась постичь тайный смысл предсказания. И чем дольше сёстры задумывались над ним, тем страшнее им становилось: если их дерзкий план потерпит неудачу – клан Ода исчезнет навсегда.
* * *Весна постепенно вступала в свои права. Наконец северные ветра сменились восточным, приносившими с гор запах прошлогодних трав и зарождавшейся зелени. Сёстры притихли, и почти всё время проводили в покоях Юрико за вышиванием.
Время шло. Неумолимо приближалась середина весны. Девушки невольно нервничали, говорили с каждым днём всё меньше и меньше, лишь многозначительно переглядываясь. Хитоми в ужасе замирала, когда в Адзути появлялись гонцы, но, к счастью, все они были не из Исиямы.
Даймё редко покидал замок, всем своим видом умышленно подчёркивая, как он озабочен предстоящими свадьбами дочерей. Лишь по вечерам он уединялся в покоях с Хисикава-старшим, «наложницы» в качестве стражей зорко охраняли их приватные беседы. О чём говорилось в покоях господина никто не знал.
Глава 4
Наступила вторая луна Нового года. Молодые побеги травы и первоцветов осыпали берега озера Бива. В воздухе чувствовалась весенняя свежесть, небо покрывали разрозненные перья облаков. Хитоми стояла около святилища, набежал лёгкий ветерок, отчего многочисленные гокей издали робкий шелест… Она посмотрела на небо, сожалея, что не птица и не может, расправив крылья, улететь далеко-далеко, чтобы не видеть самураев сёгуна, которые уже приближались к Адзути.
Девушка услышала шаги и обернулась.
– Юрико, это ты… Я хотела помолиться, да вот не могу… Душа, словно оцепенела.
Старшая сестра снисходительно улыбнулась.
– Всё будет хорошо. Никто ничего не знает и даже предположить не может, что мы задумали, – почти шёпотом сказала она, соблюдая предосторожность.
