Иван Дроздов - Дубинушка
— Вам во всех комнатах надо бы пол перестелить. Он скрипит и прогибается; значит, балки под ним старые. Мы такой материал можем достать?
— Материал я могу достать любой, а вы, что же, и пол могли бы перестелить?
— Мог бы и пол, — сказал он с некоторой неуверенностью. Пол-то он никогда не перестилал. Сможет ли?
— Но вы странный какой-то мастер! — запела Мария. — Такие дела собираетесь делать, а чтобы о цене за ваш труд… Я, может быть, не смогу вам заплатить.
Борис её слов будто бы и не слышал. Он сказал Марии:
— Если вы можете, пригласите сюда кладовщика. Я ему покажу, что тут надо сделать, и найдётся ли у него на складе такой материал. Ладно?
— Хорошо, — сказала Маша. — Я сейчас же поеду за ним и привезу его.
И ушла. А Борис, глядя ей вслед, думал: странная! Для неё всё как в сказке: просто и доступно.
Новый человек, появившийся в станице, работал у Марии больше месяца. Почти каждый день приходил к нему генерал, приносил еду и не спрашивал о причине такого усердия; являлась мысль, что Мария ему нравится и Борис в один прекрасный момент объявит о решении жениться на ней. В другой раз думал, что Борис не имеет денег, а Мария что-нибудь пообещала за работу, но из деликатности ни о чём не спрашивал и лишь приносил еду или звал в баню, которую генерал топил каждую неделю. В баню Борис ходил, но долго не задерживался и всегда торопился к Марии, как будто тут у него был сердитый начальник и строго спрашивал за всякие отлучки. Приходил с хутора Евгений, дивился размаху работ и мысленно хвалил Марию, что нашла такого хорошего мастера. И всё время порывался спросить, сколько же он берёт за работу, но и это своё любопытство считал неуместным. Он тоже думал, что Борис имел на Марию виды и был бы рад такому исходу дела. Заходили женщины и мужчины, знакомились с племянником генерала, дивились его столярному искусству и тому редкому обстоятельству, что молодой человек всегда трезв и ничего не говорит Марии о плате за свой труд. Так у них поступал один Евгений, но и тот производил лишь небольшую починку.
Мария, видевшая за свою короткую жизнь много «липучих» дядей, особенно из среды кавказцев, радовалась встрече с парнем, проявлявшим редкую деликатность и, казалось, совершенно не замечавшим того обстоятельства, что она девушка и, как не однажды слышала, недурна собой, а тут… никакого к ней внимания, и даже холодность, будто она в чём-то перед ним провинилась. Радовал её момент, когда по окончании работ она щедро отблагодарит парня и тем удивит его и даже немало озадачит. Много раз она спрашивала Бориса, где он жил, чем занимался, надолго ли приехал к ним в станицу. На все вопросы он отвечал скупо, неопределённо и не выказывал никакого желания продолжать разговоры. Однажды Маша спросила, есть ли у него жена или любимая девушка. Услышав этот вопрос, он отложил в сторону рубанок, подумал с минуту, а потом заговорил так:
— Однажды солдата спросили: «Ты девушек любишь?». Он сказал: «Люблю». — «А они тебя?» — «И я их».
Они оба долго смеялись этому каламбуру. Но затем Мария, посерьезнев, сказала:
— Вы пожилой. Пора бы вам и жениться.
Борис и на этот раз рассмеялся.
— Я-то пожилой?..
— Конечно. А разве нет?
— Ну, если ты находишь, я, пожалуй, соглашусь. Однако печальные эти мысли мне до сих пор как-то в голову не приходили.
— А стихи Есенина… Разве не вы их читали?
— Стихи это так, для души, а вообще-то я ещё молодой. У меня ещё и девушки никогда не было. Не любят меня девушки.
За день-два до окончания работ внутри дома Борис сказал Марии:
— Крыша у тебя плохая. Ты белую жесть можешь купить?
— Могу.
— А кровельщика можешь нанять?
— Схожу к Чеботарю. Тут он недалеко живёт.
Пришёл Чеботарь и, ни с кем не поздоровавшись, стал ходить вокруг дома, осматривал фронт работ. Затем отвёл в сторону Марию, заговорил на ухо:
— Тут работы много, и трудная она, эта работа — свалиться можно. Деньги вперёд. Десять тысяч рублей давай.
— Я вам дам аванс: пять тысяч.
— Хорошо. Давай.
Мария отдала деньги. Чеботарь тщательно пересчитал их, даже на свет посмотрел — нет ли фальшивых, и затем сказал:
— К работе приступлю завтра.
— Сегодня надо. Борис-то вон уже на крыше.
— Сегодня — не, не могу.
И торопливо зашагал к магазину. Весь день пил-гулял и даже соснул у кого-то в сенях, а утром следующего дня искал в карманах деньги, но не находил и ругал Марию за то, что не все отдала, как они договорились. И пошёл к ней просить очередную половину. Но Мария была уж на крыше и помогала Борису снимать старую черепицу. Потом к ним поднялся Евгений, приказал Марии варить обед, а сам стал помогать Борису. К обеду они сняли всю черепицу и тут убедились, что и балки над потолком, и сам конёк крыши, и обрешётка изрядно подгнили и требовали замены. Снова пригласили кладовщика, выписали нужный материал.
Две недели понадобилось Борису и Евгению для окончания всех работ по замене крыши. За то время Мария навела чистоту во всех комнатах, покрасила и покрыла лаком места, на которые показал Борис, и к моменту окончания работ приготовила праздничный обед. Были тут и водка, и коньяк, и самое дорогое марочное вино.
Евгений разлил по рюмкам коньяк, Марии налил вино и, обращаясь к Борису, сказал:
— Мастер вы от Бога, спасибо, друг, за работу. Хочу выпить за твое здоровье.
— И я тоже, за ваше здоровье, — повернулась к Борису Мария, заливаясь счастливым румянцем.
Простаков кивал головой, благодарил, и тоже поднял рюмку, и хотел было выпить, но — не отпил и глотка. Он давно ещё, сразу после окончания института, установил для себя сухой закон и спиртного в рот не брал.
Евгений удивился, а простодушная Маша, осушив рюмку, растворила настежь круглые глаза, спросила:
— Что так? Нельзя, что ли?
— Я не пью, — просто сказал Борис. — Совсем не пью.
Маша оторопело смотрела на него. Непьющих парней и мужиков она ещё не видала и не знала, что на свете такие странные существа водятся.
Пообедав, Борис решительно поднялся.
— Спасибо за прекрасные обеды, которыми вы меня кормили. Вы, Маша, готовите, как настоящий повар.
И пошёл к двери.
— Но постойте! Я же должна с вами расплатиться.
Борис повернулся и пристально посмотрел на неё.
— Помочь друзьям, а тем более одинокой девушке — это моя обязанность, — проговорил он сердечным участливым голосом. И с тем вышел из дома. И уже на улице, проходя мимо окна, поднял руку и приветливо улыбнулся.
Евгений и Татьяна вернулись из города ночью и были немало удивлены, застав у себя в избе целый детский дом. Разбудили Василия, и он рассказал, как встретил ребят и позвал их к себе. Ероша спутанные волосы, виновато проговорил:
