Сергей Степанов - Последний викинг. «Ярость норманнов»
Хрольв вернулся со слугой, который нес кожаный кошель и весы. Купец развязал кошель и высыпал на войлок серебряные монеты. Цены устанавливали в золоте, но расплачивались всегда серебром, потому что золотые монеты редко доходили до Швеции и Норвегии, а если и доходили, то их сразу переплавляли на украшения, пускали на золочение других вещей или вытягивали из них тончайшие золотые нити для шитья. Восточный торговец и Хрольв долго спорили, по какому счету будут принимать серебро за золото, а потом еще дольше пререкались, на чьих весах взвешивать драгоценный металл. Решили для верности взвешивать дважды – на весах продавца мечей и на весах Хрольва.
Среди монет, высыпанных из кожаного мешка, встречались франкские, но в основном там были старые серебряные дирхемы, покрытые стертой вязью. Аравитянин поднимал с ковра потускневшие дирхемы, рассматривал надписи и шевелил губами.
– Чем он недоволен? – спросил Харальд.
– Говорит, что монеты очень старые.
Восточный торговец вслух прочитал надпись на одной из монет:
– Бисмиллах дуриба хаза ад-дирхем би-Самарканд санат телетин ва телятмия. Во имя Аллаха дирхем отчеканен в Самарканде в триста втором году хиджры – от переселения пророка Мухамеда из Мекки в Ясриб. Этой монете более ста лет.
– Кто такие Аллах и Мухаммед? – задал вопрос Харальд.
– Аллах – это их бог, а Мухаммед, кажется, его скальд.
Харальд припомнил две старые монеты, положенные им на веки брата во дворе бонда Торгильса в Стикластадире. Кажется, на монетах были такие же надписи. Олав Толстый не похвалил бы младшего брата, узнав, что на его веки положили дирхемы, прославляющие чужого бога.
Восточный торговец шептал имена, отчеканенные на полустертых дирхемах:
– Ахмад бен Исмаил… Наср бен Ахмад… Нух бен Наср…
– Он говорит, что этих конунгов давно нет в живых, – усмехнулся Хрольв. – И даже внуков их нет. Но он напрасно ропщет. Монеты, которыми я ему заплатил, считаются новым серебром. Старым они будут называться, когда их переплавят и испортят добавлением меди. Я слышал, что серебряные рудники на Востоке истощились. Потому в последнее время до нас почти не доходит новое серебро. Хотя есть одна новая монета. Взгляни, Харальд! Тебе будет любопытно посмотреть на монету Ярицлейва Мудрого, которому ты собираешься послужить.
Харальд впился глазами в серебряный диск, переданный ему Хрольвом. В отличие от потускневших дирхемов, эта монета блестела и имела ровные края. На монете был выбит трезубец, вокруг которого шла надпись, очень четкая, но совершенно непонятная. Харальд перевернул монету. На другой стороне был отчеканен молодой воин с копьем в одной руке и щитом в другой. Над кудрявой головой воина сиял нимб.
– Разве конунг Ярицлейв святой? – удивился Харальд.
– На монете отчеканен святой Георгий, небесный покровитель Ярицлейва конунга, – объяснил Хрольв.
Сын ярла Рёнгвальд полюбопытствовал взглянуть на монету. Он повертел в руках серебряный диск и сказал:
– Клянусь молотом Тора, я видел похожую монету в кошеле серебра, что прислал нам в подарок конунг Энунд Углежог. Только та монета была плохой чеканки и другого оттенка.
– Я знаю, о чем ты говоришь, – заметил Хрольв. – В Швеции взяли обычай подделывать монеты Ярицлейва Мудрого, потому что они из чистого серебра. Но шведские мастера не могут добиться такой же четкости в работе, как мастера из Гардарики. Поэтому их подделки заметны даже неопытному глазу.
Рёнгвальд подбросил на ладони блестящую монету и обратился к Хрольву Гардскому со словами:
– Сдается мне, что хозяин такой хорошей монеты расстался с ней против своей воли. Признавайся, купец, как она попала в твои руки?
– Ты угадал, сын ярла, – хохотнул Хрольв. – Мы плыли по полноводной реке, которая называется Невой. Эта река находится на границе владений конунга Ярицлейва. На берегу мы подобрали избитого человека в лохмотьях. Он говорил на непонятном языке, но мы по жестам поняли, что его ограбили. Он много раз повторял слово Упсала, показывая, что хочет попасть туда. Мы взяли его на корабль, а вечером, когда он забылся сном, я приказал перерезать ему глотку. Стали обыскивать его лохмотья, но ничего не нашли. Собирались уже выбросить его тело в Неву на съедение рыбам, но один из моих слуг, самый хитрый, догадался вспороть ему брюхо. И что ты думаешь! В желудке мы нашли серебряные монеты, которые он проглотил. Эта монета блестит, потому что хорошо очистилась желудочным соком.
– Спасибо, купец. Теперь буду знать, как вернуть блеск потускневшему серебру, – посмеялся сын ярла.
Сначала на двух весах взвесили целые монеты. Потом взвесили половинки монет, которых в мешке было не меньше, чем целых, затем пошли в ход кусочки серебра, которые оставались от дирхемов, разрубленных на четыре части, – все это имело хождение и в Северных, и в Восточных Странах. Купец Хрольв был опытен в торговых делах, и принесенный им кошель потянул точь-в-точь на марку золотом. Между тем Харальду приглянулась монета Ярицлейва Мудрого как весточка из Гардарики, куда он собирался отправиться.
– Уступи мне эту монету, купец! – обратился он к торговцу мечами.
Голубоглазый аравитянин бросил взгляд на шею Харальда. На ней висел амулет, подвешенный таким образом, чтобы походить на молот Тора. В Швеции господствовало язычество, христиан было совсем мало, и Харальд не стал переворачивать амулет крестом вверх. Продавец мечей гортанно заговорил. Хрольв перевел смысл его слов:
– Он готов подарить новую монету взамен на ответную услугу. Ему любопытно посмотреть на языческий праздник, и он просит отвести его на Двор Богов. Если ты согласен – меч твой.
Харальд призадумался. Христианину не пристало ходить на Двор Богов. Он убеждал себя, что не собирается молиться языческим богам. Даже если его заставят поклониться идолам, он попросит прощения у Христа и скажет, что сделал это по принуждению. И все же юноша колебался, что свидетельствует о его благочестии. Он боялся, что погибший брат осудит посещение языческого капища. Харальд спросил Хрольва:
– Кто этот язычник, торгующий мечами? У него голубые глаза, молочная кожа, светлая борода. Между тем на ярмарке все восточные купцы темнокожи. Откуда он родом?
– Думаю, он из Гардарики, – предположил Хрольв. – На жителей Гардарики часто нападают соседи и угоняют в рабство их женщин и детей. Наверное, его еще ребенком продали на рынке невольников в Дамаске. Заставили принять чужую веру, а родной язык он забыл. Чаще всего рабы трудятся в поле или служат в домах. Однако некоторым везет: они попадают в милость к своим хозяевам и становятся богатыми людьми. Быть может, Валлах, чьим сыном он называется, был бездетным и усыновил его.
