Понсон дю Террайль - Грешница
— Хорошо, — сказала Баккара, — ты будешь прощен, но только с условием, что ты расскажешь нам всю правду о том, что есть общего между тобой и маркизой Ван-Гоп?
— О! — прошептал радостно он. — Я сделаю все, что вы только прикажете, но только пощадите меня.
Баккара сделала знак графу, который тотчас же опустил свой пистолет.
— Да… да, — бормотал Шерубен, — — я расскажу все, но вы защитите меня от них, иначе они убьют меня!..
— Кто они?
— Червонные валеты.
— Я не ошиблась, — вскричала Баккара, — — берегись, если ты только утаишь хоть одно слово, то ты ничем тогда не спасешь своей жизни.
— Я все скажу, — пробормотал Шерубен.
И рассказал все, что знал: о червонных валетах и о том, что они делают, и какую он играл роль в деле с маркизой Ван-Гоп, и о пятимиллионном вознаграждении индианки…
— Но кто же начальник этого общества? — настаивала Баккара.
— Не знаю, — ответил Шерубен, — об этом знает только виконт де Камбольх.
— Хорошо, — проговорила молодая женщина, — мы проверим твои слова.
Шерубен встал тогда, думая, что он уже спасен.
— Ты исполнил одно, — заметила Баккара, — исполни же и другое.
— Все, что вы хотите!..
— Что это? — спросила она, показывая на флакон.
— Одуряющее вещество!..
— Не яд ли это?
— Нет, — ответил с полным убеждением Шерубен.
— В таком случае мы это узнаем сейчас же… Я сделаю опыт над тобою.
Шерубен, не предполагавший никогда, что Рокамболь подсунул ему яду, с радостью согласился испытать на себе эти духи и таким образом спасти свою жизнь.
— Если бы это был яд, — думала Баккара, — то Сара, вероятно, сказала бы мне об этом, а она только говорила, что эта жидкость лишает рассудка, так пусть же этот человек будет хоть этим наказан. Она подала флакон Шерубену и сказала:
— Откупорь его и понюхай несколько минут. Шерубен молча повиновался, предполагая, что в флаконе находится одуряющая наркотическая жидкость.
Он и не подозревал, что вдыхает смерть.
Затем Баккара оделась и, оставив его под надзором графа Артова, велела подать карету и поехала к маркизе Ван-Гоп.
Когда она приехала туда, то маркиза уже давно спала.
Баккара позвонила и передала лакею, который отворил ей дверь, что она просит разбудить маркизу, так как ей нужно сообщить маркизе одно очень серьезное дело.
Маркиза приняла Баккара, которая передала ей о всех кознях, которых она была жертвой, и, посвятив ее во все подробности дела, увезла ее к себе.
Когда маркиза Ван-Гоп и Баккара вернулись в отель на Монсейскую улицу, то Шерубен лежал, растянувшись на полу, лицом к земле.
Баккара предположила, что граф убил его, и громко вскрикнула.
Граф сразу понял ее и сказал:
— Это не я, а сам Бог!
И при этом он рассказал, что после ее ухода и под влиянием яда Шерубен предался особенной неудержимой бешеной веселости, вслед за которой наступило полное изнеможение. Стих прекратился, и Шерубен впал в какое-то ужасное оцепенение.
— Так он умер? — спросила Баккара.
— Умрет через несколько часов.
Тогда Баккара обернулась к маркизе, онемевшей от ужаса и отвращения.
— Маркиза, — сказала она ей, — человек этот оскорбил нас обеих, но он умирает… помолимся за его душу.
Обе женщины стали на колени и начали читать отходную, и дневной свет застал их все в том же положении около тела Шерубена-очарователя, который умер, не придя в разум.
Наказание червонных валетов уже начиналось.
Мы оставили маркиза Ван-Гопа в комнате, куда его спрятал Вантюр.
Преступник, ожидающий, что за ним придут, чтобы везти его на эшафот, вероятно, не испытывал таких страшных мук, какие испытывал теперь маркиз, оставшись один с пистолетом в руках.
Он пришел сюда, чтобы убить… убить женщину, которую он так любил в продолжение двенадцати лет.
У маркиза на лбу выступил холодный пот.
Между тем в его душе все еще оставалась надежда на то, что она, может быть, еще не придет.
Каждый шум на улице вызывал у него нервную дрожь.
Вдруг раздались на лестнице чьи-то шаги.
Маркиз судорожно сжал пистолет.
Дверь отворилась, и вошла — женщина… но это не была маркиза.
Это была Фанни, бывшая горничная Баккара, преданная всей душой и телом сэру Вильямсу и которую червонные валеты поместили у мадам Маласси.
Она села к камину и развалилась на кушетке с непринужденностью герцогини.
Вероятно, она знала, что маркиз видит ее.
— Что за мучение! — ворчала она довольно громко, — ждать ежедневно, как барынина приятельница является на свидание со своим милым дружком… Признаюсь, что со стороны моей барыни крайне глупо и позорно уступать свой дом для подобных свиданий. Пусть она сегодня придет сюда одна… на дворе настоящий собачий холод.
Маркиз пришел в необыкновенную ярость, услышав этот циничный разговор: итак, тайна его позора была в руках горничной, как уже была в руках лакея… и в его душе разбилось и исчезло последнее чувство жалости, которое он все еще питал к той, которую он так любил в продолжение целых двенадцати лет.
Спустя четверть часа после этого на лестнице снова раздались шаги.
— Ну, — громко сказала горничная, — вот и маркиза. И при этом она встала и приняла почтительное положение, но, обернувшись назад, Фанни невольно вздрогнула и отступила назад как бы перед каким-нибудь привидением. Это была не маркиза!
Вошедшая женщина была высокого роста, закутанная в большой плащ.
Маркиз никогда не видал ее.
Это была Баккара.
Она сняла с себя плащ и явилась во всей прелести своего роскошного стана.
— Здравствуй, Фанни! — проговорила она спокойно. Фанни поклонилась и отступила еще дальше от нее.
— Гм, кажется, ты боишься меня, крошка! — заметила, смеясь, Баккара.
— Нет… — пробормотала она.
— Ты, как я вижу, не ждала меня?
— Я думала, что вы уже умерли.
— Это все может быть.
Фанни вздрогнула.
— Но ведь и мертвые возвращаются… и кулаки у них здоровее живых. (И при этом она дернула так за руку Фанни, что та невольно вскрикнула от боли. Баккара опять рассмеялась.)
— Ты из этого можешь заключить, что я хотя и привидение, но, однако, все еще сильна по-старому… Садись, мне надо поговорить с тобой.
Фанни дрожала всем телом и не садилась.
— Ну, — повторила Баккара, — садись и поговорим. Сказав это, она толкнула ее в кресло.
— Что вам угодно от меня? — шептала испуганная горничная, вспомнив с ужасом о той страшной ночи в сумасшедшем доме, когда Баккара чуть не убила ее.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала Баккара и пристально посмотрела ей прямо в лицо.
— Что ты тут делаешь?
— Жду барыню.
