Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Чан стукнул кулаком по столу и плюнул в ноги Поттингера. Гоф протянул руку, чтобы удержать генерал-губернатора.
— Просьба Илипу это, по крайней мере, начало, — прошептал он.
Через два дня Илипу прислал четырех представителей, которых наделил требуемыми полномочиями. Поттингер прогнал их, и «Корнуоллис» впервые открыл свои пушечные порты, приготовившись обрушить орудийный огонь на городские стены Нанкина.
Тут же прибыла вторая делегация от Илипу, пообещавшая выкуп в три миллиона серебряных долларов и начало переговоров, как только приедет Киин. В ответ Поттингер приказал Гофу высадить на берег Мадрасский туземный полк с лошадьми и артиллерией.
Наконец начались переговоры, но не на борту английского военного корабля, а в храме за городскими стенами. Гоф передал китайцам грамоту, свидетельствующую о наделении его всеми необходимыми полномочиями. Китайцы сказали, что им потребуется время для того, чтобы изучить документ, а англичане пусть пока отзовут с берега свои воинские подразделения.
— Мы и так без толку потратили массу времени, — отвечал Поттингер. — Теперь вы, безбожники, услышите залпы орудий ее величества, когда они начнут крушить стены Нанкина.
Следующим утром на флагманский корабль англичан прибыл посланец и передал Гофу, что Илипу и Киин ознакомились с его верительными грамотами и готовы приступить к официальным переговорам. Поспешно составили план будущего соглашения и условились о времени начала переговоров.
Ровно в десять утра следующего дня Илипу и Киин торжественно прибыли на «Корнуоллис». Они вручили англичанам согласованный вариант договора, а те показали высоким гостям корабль, предложили им чай и черри-бренди. Британцам впервые представилась возможность лицезреть Киина, и то, что они увидели, им понравилось. У мандарина было приятное, мужественное лицо, и в целом он производил положительное впечатление. А вот Илипу, с которым англичанам уже приходилось иметь дело, выглядел сломленным стариком.
Войдя в каюту капитана, мандарины заметили на стене портрет королевы Виктории. Когда Гоф объяснил, кто это, китайцы отвесили портрету поклон.
Состоявшийся в тот день разговор был весьма незатейлив. С самого начала стало ясно, что главная задача двух мандаринов — заставить английский флот немедленно удалиться.
— Сколько раз можно повторять этим безбожникам, что мы не тронемся с места до тех пор, пока у нас в руках не будет подписанного договора! — брызгал слюной Поттингер, отбросив в сторону дипломатические экивоки.
Только после этого началось обсуждение деталей договора.
Через два дня Поттингер и Гоф получили официальное приглашение посетить Нанкин. При въезде в город китайцы приветствовали их прозвучавшим вразнобой салютом двенадцати пушек. После этого, в конце изнурительного раунда переговоров, был наконец поднят вопрос об истинной причине начала войны — торговле опием. Но китайцы наотрез отказались говорить об опии и категорически отвергли даже саму возможность публично обсуждать данную тему.
— Позвольте мне сказать, сэр? — осведомился Ричард.
— Валяй, — буркнул Поттингер, устало передернув плечами и не скрывая раздражения.
— Предложите им обсудить проблему опия неофициально. В конце концов, это частный вопрос, который требует неторопливого осмысления мудрыми государственными мужами.
— Дерьмо собачье! — фыркнул Поттингер.
— Попробуйте, — проговорил Гоф.
Ричард заговорил с мандаринами, которые, выслушав его предложение, испытали видимое облегчение и погрузились в оживленную дискуссию друг с другом. Наконец с их стороны последовал вопрос:
— Почему вы, англичане, разрешаете выращивать опийный мак в Индии, вашей колонии?
Поттингер выдал традиционный английский ответ:
— Если мы запретим выращивание опия там, его просто начнут выращивать в другом месте.
Ричард был знаком с экономикой торговли опием и, благодаря своим «вычислениям», знал, что дело обстоит не совсем так.
— Кроме того, — продолжал Поттингер, — если ваш народ добродетелен, он откажется от этой порочной практики, а если ваши чиновники неподкупны и добросовестно выполняют свои обязанности, ни один грамм опия не сумеет пересечь границ вашей страны.
— Это не ответ, — заявил Киин, — Как вам хорошо известно, добродетельность и неподкупность являются дефицитом в любой стране.
— Особенно в такой безбожной, как ваша, — пробормотал Поттингер.
Однако, прежде чем оскорбление, высказанное генерал-губернатором, было переведено, Гоф спросил:
— Почему в таком случае не легализовать это занятие? По крайней мере, тогда вы сможете обложить его налогом, и ваше государство станет получать деньги, чтобы помогать народу.
Китайцы даже не удостоили это предложение ответом.
День за днем Ричард слушал и переводил. В середине седьмого дня он испытал шок, внезапно осознав, что вопрос, который в наибольшей степени волновал английских переговорщиков, а именно открытие Китая для иностранных миссионеров, даже не был затронут. По мере того как продолжались официальные переговоры, не было сказано ни единого слова о религии и опии! Бог и опий, две главные причины войны, были напрочь обойдены дискуссией, которая вела к принятию проекта договора.
В окончательном варианте говорилось о том, что китайцы выплатят компенсацию в размере двадцати одного миллиона серебряных долларов за то, что в Кантоне по приказу императорского комиссара Линя были выброшены за борт двадцать тысяч ящиков с опием. Для Ричарда, однако, было важнее то, что, согласно договору, для свободной торговли объявлялись открытыми пять китайских портов: Кантон, Амой, Фучжоу, Нинбо и, конечно же, Шанхай. Во всех этих городах англичане получили право учредить консульства. Китай уступал Англии остров Гонконг. Система торговли Хонг[28] упразднялась. Китай также обязывался установить «справедливый и регулярный тариф» на ввозные и вывозные пошлины, которые не могли быть изменены по желанию местных чиновников.
Еще до конца месяца поступило согласие Пекина, и подписанный китайской стороной документ лег на стол капитанской каюты на борту корабля ее величества «Корнуоллис», четыре переплетенные шелковыми нитями экземпляра на двух языках — китайском и английском.
Глава пятнадцатая
В КРАЮ БЕЛЫХ ПТИЦ
Гоф немедленно отдал приказ об отходе английского флота вниз по течению, в направлении излучины реки, где Ричард и Макси, обязательства которых перед британским экспедиционным корпусом закончились, намеревались сойти на берег и начать новую жизнь.
