Леонид Влодавец - Рыцарь Шато д’Ор
— Почему же вы принимаете его? — недоуменно спросил Ульрих.
— Прихоть матушки. — Альберт кивнул в сторону Клеменции и тут же взорвался: — Ну не-ет! Подобной наглости я не потерплю! Мерзавец!..
— В чем дело? — удивился Ульрих, словно и не замечая того, что так возмутило племянника.
— Да вы только поглядите на него! Здесь, у меня в доме, разглядывать эту… мою невесту! — взъярился Альберт. — И ведь делает вид, что не замечает ни меня, ни сестры! Негодяй!
— Мне кажется, милый племянник, что ваша сестрица тоже чем-то обеспокоена…
— Еще бы! Ведь этот пройдоха делал ей предложение еще три года назад, но матушка отказала ему, сославшись на малолетство Альбертины. Теперь он снова появился у нас в доме… Надо признать, — вздохнул Альберт, — что он чертовски нравится женщинам…
— Возможно, крошка Альбертина тоже ревнует? — спросил Ульрих.
— Ревнует? — Альберт яростно сверкнул глазами. — Да она в бешенстве! Неужели эта рыжая кукла Агнес лучше, чем Альбертина де Шато-д’Ор?!
— Похоже, вы больше досадуете на эту его измену вашей сестре, чем на покушение на невесту! — усмехнулся Ульрих.
— Отнюдь! — воскликнул Альберт. — И все же я проучу его!
— Отговорите его, мессир Ульрих! — озабоченно проговорила Клеменция. — Он может наделать глупостей!
— Прочь! — вскричал Альберт, резко отбрасывая руку Ульриха, пытавшегося удержать его. Он вскочил и заорал через весь стол: — Господин фон Вальдбург! Может, расскажете о том, как корова сжевала ваш баронский титул?! Мы от души бы посмеялись!
Уши Вальдбурга порозовели. Он процедил, поднимаясь с места:
— Сударь, вы, кажется, что-то сказали? Или это поросенок провизжал?
— Возможно, сударь, через некоторое время вы действительно будете визжать, как свинья, если я отрежу вам ваши малиновые уши!
— Тем не менее вам лучше принести извинения, мессир Альберт, покуда ваша голова еще разговаривает и находится у вас на плечах…
— Возможно, я и принес бы вам свои извинения, сударь, если бы знал, что вы способны защищать свою честь с оружием в руках.
— Сударь, я у вас в гостях, но вы не вольны меня оскорблять! Последний раз прошу вас — извинитесь!
— Как бы не так! — закричал Альберт. — Вы, сударь, трус и паскудник! Вот моя перчатка, поднимите ее, если у вас не подгибаются колени от страха!
— Извольте. Я подниму ее! Где мы встретимся?
— Да хоть сейчас же. Во дворе замка!
— Останови же их! — закричала Клеменция. — Ведь они убьют друг друга!
— Я предложу им свои услуги в качестве арбитра. Пусть помашут мечами немного, а потом я их разниму, — сказал Ульрих так, что, кроме Клеменции, его никто не услышал.
— Мессир фон Вальдбург! — обратился Ульрих к сопернику Альберта. — Если вы мне доверяете, я готов быть арбитром на вашем поединке.
— Это большая честь для меня! — поклонился Иоганн. — Конечно, я согласен!
— А вы, мессир Альберт?
— Согласен, как и мой противник.
Завтрак, естественно, завершился, так как все уже наелись; к тому же смотреть поединок — куда занятнее, чем завтракать. Гости высыпали во двор. Альберт в сопровождении оруженосца Андреаса ушел надевать доспехи. Его соперник тоже готовился к бою. У обоих нашлись секунданты, которые, посовещавшись, вынесли решение что противники будут биться пешими, на мечах, до решительного исхода.
Ульрих проверил вооружение бойцов, измерил длину мечей и развел противников на исходные позиции. По сигналу рога молодые люди пошли друг на друга, держа наготове мечи и щиты. Солнце, уже близкое к зениту, зловеще играло на медных и стальных заклепках лат. Каждый шаг противников сопровождался лязгом металла. Все ближе и ближе подходили они друг к другу… Наконец острия мечей соприкоснулись и раздался звон закаленной стали.
— А-а-а-а! — заорал фон Вальдбург, и меч его взметнулся вверх.
— А-а-а-а! — высоким голосом вторил ему Альберт.
Меч Иоганна метнулся вправо, сверкнув на солнце, словно молния, но меч Альберта пресек его полет, и вновь раздался звон стали Альберт отпрыгнул влево, и его меч, описав дугу, устремился на врага. Иоганн закрылся от удара щитом, на котором красовался герб Вальдбургов — серебряная ель на темно-зеленом фоне, увенчанная баронской шапкой. Меч Альберта глухо ударил в самый центр щита, оставив отметину поперек серебряной ели. Спустя секунду уже Альберту пришлось прикрывать голову — мощный удар меча обрушился на щит молодого Шато-д’Ора, заставив того пошатнуться.
— Вальдбург посильнее! — заметил кто-то из гостей, наблюдавших этот поединок с интересом, но вместе с тем несколько снисходительно.
— Верно, он сильнее, и руки у него подлиннее… А вот быстроты ему недостает. Стоит как пень…
— Ну и что из того? Шато-д’Ор выдохнется, если будет прыгать вокруг Иоганна, как петух…
Поединок продолжался уже больше минуты. Мечи сшибались все чаще и яростнее; из-под опущенных решетчатых забрал слышалось тяжелое дыхание бойцов, которых окутывало облако пыли. Подбадривая себя, соперники издавали хриплые вопли.
Альберт по-прежнему был подвижнее и атаковал с разных направлений. Все чаще меч его врага не успевал встретить удар, и лишь щит, весь уже побитый, спасал Иоганна.
Ульрих внимательно следил за боем. Симпатии его, как ни странно, делились между соперниками поровну. Выходку племянника Ульрих расценивал как излишнюю и неоправданную горячность. С другой стороны, Ульрих не мог опуститься до того, чтобы желать поражения своему возможному противнику. Рядом с Ульрихом стоял старый Жан Корнуайе. Судя по выражению его лица, он был доволен своим воспитанником.
— Ну что, старик? — спросил Ульрих. — Лихо дерется мой племянник?!
— Дерется лихо, — кивнул Корнуайе, — только потом плакать будет… Ты, Ульрих, растащи их, если что…
Между тем удары Альберта сыпались со всех сторон; теперь уже все чаще вмятины появлялись на груди и боках лат Вальдбурга. Уж кто-кто, а Ульрих-то знал, что каждая вмятина на латах означает добрый синяк или ссадину на теле. «Да, славный малый вырос у Гаспара! — подумал Ульрих. — Был бы отец жив, порадовался бы! И Клеменция молодец. Другая бы занежила дитятю, девчонку бы вырастила… А эта не побоялась, отдала Корнуайе… Вишь, как он долговязого хлещет! Только бы не зарвался!»
В ту же минуту, будто в подтверждение его мыслей, Альберт замешкался во время очередного наскока на противника: Иоганн воспользовался этим, и меч его, не встречая преграды, понесся на голову Альберта. Только чудо спасло юношу: он инстинктивно отшатнулся и чуть отклонился в сторону. Меч, просвистев в нескольких сантиметрах от шлема Альберта, врубился в его стальной нагрудник и рассек его верхнюю часть. Увидев кровь на мече Вальдбурга и латах Шато-д’Ора, гости зашумели. Ульрих услышал сдавленный крик Клеменции. Глянув на нее, он увидел мольбу в ее глазах — они словно говорили: «Останови их! Спаси его!» Ульрих рванулся к трубачу, но в ту же секунду рев толпы заставил его обернуться. Альберт, отшвырнув щит и ухватившись за рукоять меча обеими руками, с молниеносной быстротой и силой, которую до этого не выказывал, обрушил меч на голову врага. Закаленная сталь врубилась в шлем Иоганна. Толпа в ужасе ахнула. Многим показалось, что Альберт снес противнику голову. Однако Вальдбург не очень пострадал, хотя шлем его был разбит так, что верхушка отлетела в одну сторону, а забрало — в другую. Меч Альберта всего лишь изуродовал Вальдбургу левое ухо. Тем не менее удар этот оглушил противника, тот, выронив меч, грохнулся наземь. Дребезжание и лязг доспехов поверженного рыцаря потонули в радостных воплях приверженцев Шато-д’Ора и стенаниях сторонников Вальдбурга.
