Уилбур Смит - Голубой горизонт
– Отплываем!
Это слово прокатилось по всей нижней палубе, и женщины проклинали судьбу, или бранили капитана и экипаж, или вообще кричали то, чего требовали Бог и их настроение. Отдых кончился. Мучения, связанные с плаванием в тропических водах, возобновлялись. Они почувствовали, как изменилось движение корабля, когда якорь был поднят со дна и судно ожило, начиная борьбу со штормом.
Мрачный горький гнев охватил Луизу. Спасение казалось таким близким! Она подползла к щели в крышке. Света было слишком мало, а пены и брызг слишком много, и она увидела лишь очертания суши. «Мы еще близко, – сказала она себе. – Милостью Бога, я бы еще могла добраться». Но в глубине души она знала, что несколько миль бурного моря, которые отделяли ее от берега, ей не преодолеть. Даже если она сумеет разрезать цепь, выбраться через орудийный порт и прыгнуть за борт, не пройдет и нескольких минут, как она уйдет под воду. А Джим Кортни не будет ждать ее, чтобы спасти.
– Лучше сразу утонуть, – сказала она себе, – чем гнить в этом завшивленном аду.
И принялась ожесточенно пилить последнюю полоску металла, удерживавшую цепь. Вокруг отчаянно кричали и вопили женщины: их безжалостно бросало из стороны в сторону. Буря раскачивала корабль, вертя его вправо-влево. Луиза заставляла себя продолжать работу. Еще несколько движений напильника, и звено распалось и цепь упала на пол. Луиза потратила всего минуту на то, чтобы растереть опухшие, израненные лодыжки. Потом залезла под орудие и взяла из тайника нож с роговой ручкой. «Никто не сможет меня остановить», – мрачно прошептала она. Она снова вернулась к порту и ослабила дужку замка. Потом спрятала нож в сумку под платьем. Спиной прижалась к крышке и попробовала открыть ее. Корабль накренился вправо, и палуба перед ней поднялась. Прилагая все силы, Луиза сумела приоткрыть крышку лишь на несколько дюймов, и тут же ее окатил сквозь щель поток соленой воды. Пришлось снова захлопнуть крышку.
– Помогите мне! Помогите открыть крышку порта! – в отчаянии обратилась она к трем своим союзницам среди заключенных. Те смотрели на нее с тупым, коровьим выражением. Помочь ей они смогут, только если им самим будет грозить опасность. Луиза бросила еще один взгляд в щель и между волнами разглядела темные очертания близкого острова.
«Сейчас мы должны повернуть, – подумала она, – или нас выбросит на скалы. – За месяцы заключения она научилась понимать, как движется и управляется корабль. – На другом галсе наклон корпуса будет мне помогать». Они присела, приготовилась, и наконец нос повернул по ветру и движение корпуса под Луизой изменилось. Сквозь свист ветра Луиза расслышала наверху голоса офицеров, отдающих приказы, и топот босых ног. Она подготовилась к переходу на другой галс. Но этого не произошло, корабль продолжал медлительно и тяжело раскачиваться в воде.
Одна из женщин, у которой муж якобы был боцманом на корабле ВОК, бывавшем в Индии, отчаянно закричала:
– Капитан пропустил поворот бейдевинд, глупая свинья! Господи Иисусе, мы в цепях!
Луиза знала, что это значит. Корабль, стоя носом к ветру, потерял возможность поворота и теперь не может перейти на другой курс. Он, беспомощный, зажат в объятиях бури.
– Слышите?! – закричала женщина. И все услышали сквозь грохот бури приближающийся рев. – Шквал! Он нас перевернет!
Все беспомощно съежились в цепях и слушали, как звук нарастает. Вой и свист приближающегося шквала оглушил их; когда уже казалось, что он не может стать громче, шквал обрушился на корабль. Судно покачнулось, накренилось и начало валиться, как слон с простреленным сердцем. Все заглушал треск ломающихся и рвущихся снастей, потом громкий, как пушечный выстрел, хлопок треснувшего от давления грота. Корабль наклонился так, что орудийная палуба встала дыбом, и снасти, снаряжение и человеческие тела покатились вниз, собираясь в кучи у корпуса. Высвободившиеся ядра катились на лежащих вповалку женщин. Пленницы кричали от ужаса и боли. Одно из ядер покатилось туда, где цеплялась за орудийный лафет Луиза. Она в последний миг бросилась в сторону, и ядро ударило женщину, сидевшую за ней. Луиза слышала, как у той хрустнули кости. Женщина сидела и с изумлением смотрела на свои переломанные ноги.
Одна из больших пушек, из бронзы, весом в девять тонн, сорвалась с креплений и заскользила по палубе. Она давила женщин на своем пути, словно колеса колесницы – кроликов, потом ударилась в борт. Даже массивные дубовые доски корпуса не выдержали этого удара. Пушка пробила борт и исчезла. В образовавшееся отверстие ринулось море и залило палубу ледяной зеленой водой. Луиза задержала дыхание и, цепляясь за лафет, погрузилась в воду. Потом она почувствовала, как корабль распрямляется: шквал пролетел и выпустил его. Вода вливалась в зиявшее в борту отверстие и заливала кричащих женщин. Женщины падали в пролом, и цепи мгновенно утягивали их вниз.
Не выпуская пушечного лафета, Луиза смогла, как в раскрытую дверь, заглянуть в отверстие в борту. Она увидела сломанную мачту и спутанные канаты и паруса, свисающие сверху с палубы. Увидела головы моряков, снесенных за борт. А за ними – берег Африки и высокий прибой у берега, словно орудийный салют. Искалеченный корабль несло прямо на берег. С ужасом, смешанным с надеждой, девушка наблюдала за этим неумолимым сближением. С каждой секундой берег приближался, а сорвавшаяся пушка открыла перед ней дорогу к бегству. Даже сквозь дождь и пену Луиза различала очертания берега, деревья, сгибавшиеся и плясавшие на ветру, а за ними разбросанные белые здания.
Беспомощный корабль несло все ближе к берегу, и теперь Луиза различала отдельные человеческие фигуры, бегущие по краю воды; некоторые махали руками, все кричали, но ветер не давал расслышать их крики. Их подтащило так близко, что в толпе зрителей Луиза различала мужчин, женщин и детей.
Потребовалось невероятное усилие воли, чтобы оставить безопасное место за пушкой, но Луиза сделала это и поползла по наклонной палубе, перебираясь через раздавленные тела и промокшие вещи. По-прежнему по всей палубе бесцельно катались пушечные ядра, такие тяжелые, что легко могли сломать ей кости; она уворачивалась от тех, что катились близко. И наконец добралась до дыры в борту, отверстия, достаточно широкого, чтобы в него смогла проскочить лошадь. Луиза вцепилась в расколотые доски и сквозь пену всмотрелась в бушующий у берега прибой. Отец учил ее плавать и грести в озере Моои-Уитсиг. Он плыл рядом с ней, подбадривал, и она сумела переплыть озеро. Но здесь все было иначе. Она знала, что и нескольких секунд не продержится в этом водовороте безумного прибоя.
Теперь берег был так близко, что она видела лица зрителей, ожидающих крушения. Некоторые возбужденно смеялись, двое или трое детей приплясывали и махали руками над головой. Никто не испытывал сочувствия или жалости к кораблю и к тем, кто оказался на его борту в смертельной опасности. Для них это было как бой гладиаторов в Древнем Риме, к тому же прельщала возможность присвоить то, что море выбросит на берег.
