Сергей Шведов - Золото императора
– Это действительно росомоны, – подтвердил Марцелин. – Они уже сотни лет кочуют в донских степях. А в городах Русколании живут в основном венеды и руги. Эти возделывают землю и даже получают неплохие урожаи.
– И сколько в Русколании городов? – спросил Руфин.
– Бермята мне сказал, что – триста, но, думаю, приврал по обыкновению. Хотя, конечно, русколанские города не чета нашим. Тут любое поселение в сто домов, обнесенное рвом и тыном, величают градом.
Вспаханное поле Руфин увидел на седьмой день пути. Вспашка была глубокой. Поле явно не мотыгой ковыряли.
– На быках пашут, – подтвердил Марцелин. – И плуги у них не хуже римских. Семьи тут многочисленные, способные не только себя прокормить, но и вырастить зерно на продажу.
– А рабов они много держат? – спросил Руфин, оглядывая поле, которое тянулось едва ли не до самого горизонта.
– Рабов в Русколании нет, – усмехнулся Марцелин, – ни у росомонов, ни у венедов, ни у ругов. Пленных они, правда, заставляют три года отработать, но в основном при богатых домах, а потом отпускают на все четыре стороны. Многие из них здесь же в Русколании оседают, но уже как свободные люди. Я таких много в Голуни видел. Кто торгует, кто землю пашет, кто горшки на продажу лепит. Кузнецы здесь особо в цене. Но мечи в основном куют руги. Они же ладят доспехи.
Осмотрел Руфин и русколанские поселения. Те, что стояли в степной полосе, были застроены домами, похожими на аланские, виденные им в Тане, круглые, обмазанные глиной. Но когда степь сменилась лесом, появились деревянные дома, которые Марцелин назвал срубами. Цельные бревна укладывались друг на друга и получались довольно крепкие постройки, которые не всяким тараном прошибешь.
– А почему русколаны не строят дома из камня? – спросил Руфин на этот раз у Гвидона.
– Камень-то нам зачем? – удивился боярин. – У нас леса в избытке.
– Так ведь каменные дольше стоят!
– Зато в деревянных теплее, – засмеялся Гвидон. – У нас зимы суровые, патрикий, гораздо суровее, чем в Риме.
– А ты был в Вечном городе? – удивился Руфин.
– Слышал от отца, – вздохнул Гвидон.
– А хотел бы побывать?
– Не отказался бы, – усмехнулся боярин. – А ты никак в наемники меня сватаешь, патрикий?
– Почему же нет?
– Свою землю сначала нужно защитить, – нахмурился боярин. – А потом уже о чужой думать.
– Выходит, мстить собрался готам? – прямо спросил Руфин.
– А ты, патрикий, спустил бы врагам смерть самых близких тебе людей? – сверкнул глазами Гвидон, и патрикия словно огнем опалило. Он даже отшатнулся от молодого боярина. Все-таки, видимо, Белорев не зря намекал патрикию, что этого юнца боги наделили особым даром.
– Так ведь не все готы враги русколанам, – мягко заметил Руфин. – Многие не столько вас преследовали, сколько давали уйти. Ты не мог этого не заметить.
– И что с того?
– Германарех уже наказан за свое коварство. Верховный вождь стар и вряд ли оправится от нанесенной раны. Но готы очень сильны. У них верные союзники. Они разорят русколанские города и села. И все, что создано руками ваших предков, пойдет прахом.
– Русколаны умеют воевать.
– Аланы тоже умеют, – покачал головой Руфин. – Но гуннов оказалось больше. И Великая Алания пала. А ее уцелевшие князья ищут пристанища на чужбине. Не дай тебе Велес такой судьбы, боярин Гвидон.
– Богам виднее, – хмуро бросил русколан.
– Виднее людям, – возразил Руфин. – Они по земле ходят. А ты, Гвидон, так и не сумел разглядеть главного своего врага.
– Кого ты имеешь в виду?
– Епископа Вульфилу, – усмехнулся патрикий. – Христиане не потерпят чужих богов рядом с собой. В Риме они уже почти свели на нет веру отцов. И вас они тоже не оставят в покое. Сначала будут действовать исподтишка, склоняя на свою сторону убогих и обиженных. А потом используют их в борьбе против соплеменников.
– С убогими мы как-нибудь справимся, – тряхнул кудрями Гвидон.
– А с римскими легионами? – спросил насмешливо патрикий.
– Что ты от меня хочешь?
– Я хочу, чтобы ты убедил Коловрата не начинать войну с готами.
– Боюсь, что великий князь Русколании не станет слушать боярина Гвидона, – горько усмехнулся боярин.
– Зато он наверняка послушает Велегаста и Власту, особенно если они поднесут ему на блюде голову главного виновника смерти Синилады, епископа Вульфилы.
– А они ее поднесут?
– Скорее всего, да.
– Вот тогда и поговорим, патрикий, – твердо сказал Гвидон, – а пока тебе лучше не заикаться о мире. Многие в Голуни посчитают тебя готским лазутчиком.
Голунь поразила патрикия Руфина своими размерами. Стольный град Русколании был в три раза больше Таны и почти сравнялся размерами с Ольвией. По прикидкам Руфина, обитало здесь никак не менее пятнадцати тысяч человек. Город был обнесен высоким валом, увенчанным стеной из толстых бревен. Патрикий, неплохо разбиравшийся в военном деле, пришел к выводу, что это город не так-то просто будет взять не только готам, но и римлянам с их стенобитными машинами.
– Был я на этой стене, – сказал Марцелин. – Русколаны ставят сразу две деревянные изгороди, одну за другой, а промежуток между ними заваливают камнями, землей и заливают раствором. Крепостью такая стена не уступит каменной.
Через ров, окружающий Голунь, был переброшен мост. Ворота города стояли распахнутыми настежь. Видимо, русколанам в родном краю некого было бояться. Руфин с некоторым удивлением отметил, что многие мечники, проделавшие за последние дни немалый путь, в город вслед за боярином Гвидоном и волхвами не пошли, а свернули на проселочную дорогу, которая уходила куда-то в глубь девственного леса.
– Здесь вокруг Голуни разбросаны усадьбы местной знати, – пояснил Марцелин. – Большинство мечников в них и живут. А в городе им делать нечего. У Коловрата своя дружина, сплошь состоящая из ругов. А руги хоть и ладят с росомонами, но смешиваться с ними не хотят. Иное дело венеды, эти охотно женятся на девушках росомонов и сами за них дочерей отдают.
При боярине Гвидоне осталось только тридцать мечников его личной дружины. Амазонки тоже куда-то исчезли, за исключением пяти, среди которых Руфин наконец-то опознал Власту. Правда, только после того, как она, въезжая в городские ворота, сняла шлем и покрыла голову платком. Процессию возглавляли волхвы в белых полотняных одеждах, на их лицах явственно читалась отрешенность от всех мирских забот. Городская стража беспрепятственно пропустила в город волхвов и ведуний, зато Руфину и Марцелину приказано было остановиться и назвать свои имена. К счастью, вмешательство Гвидона сразу снизило накал страстей, и закипевшая было ссора быстро сошла на нет.
