Сергей Шведов - Поверженный Рим
– И это все?
– Не совсем, монсеньор. Феодосий заверил Меровлада и императрицу Юстину, что возьмет под свое покровительство юного Валентиниана и не позволит никому лишить его императорского сана и власти.
В данном случае Пордака не кривил душой: такие гарантии Феодосий действительно дал Валентиниану письменно, и корректор собственноручно вручил его послание императрице Юстине. Другое дело, что на Меровлада обещания Феодосия произвели гораздо меньше впечатления, чем на Юстину. Но об этом епископу Амвросию знать было не обязательно.
Большую дорожную карету, в которой ехала императрица Евпраксия и три сопровождавших ее почтенные матроны, Пордака распорядился поместить в центр обоза. Сто гвардейцев на холеных конях окружали плотным кольцом драгоценную повозку. Готы комита Гайаны трусили как впереди, так и позади обоза. Сам корректор держался вблизи кареты вместе с сыном комита Меровлада, трибуном Стилихоном. Трибун был молод, беспечен и насмешлив. Он очень быстро сошелся с рексом Гайаной, и они на пару стали потешаться и над сотником гвардейцев Модестом, и над почтенными матронами, и даже над светлейшим Пордакой. Но главным объектом их внимания сделались рабыни и служанки, приставленные к императрице. Корректору даже пришлось напомнить комиту Гайане о служебных обязанностях, поскольку именно на него была возложена главная задача по обеспечению безопасности высокопоставленной особы.
Гайана предостережению Пордаки внял и разослал дозорных по округе. По словам сотника Модеста, путешествие до Лиона, даже учитывая не слишком большую скорость передвижения, не должно было занять больше десяти дней. Благо римская дорога, проложенная еще во времена императора Марка Аврелия, находилась в прекрасном состоянии. Повозки легко катили по выложенному булыжниками и утоптанному тысячами ног полотну. Дороги были, пожалуй, главной гордостью Римской империи. На их строительство выделялись огромные деньги, но вряд ли нашелся бы в обитаемом мире человек, который сказал бы, что эти средства были выброшены на ветер. Дорога позволяли путешественнику без особых проблем добраться до самой отдаленной провинции империи в любое время года. Не говоря уже о переброске войск. Пешие римские легионы с такой стремительностью перемещались из одной провинции империи в другую, что это ставило в тупик даже конных варваров, воображавших себя хозяевами положения. Увы, в последнее время варвары научились использовать эти дороги в своих целях и стали с легкостью проникать в глубь империи, куда прежде попадали только в качестве рабов.
Впрочем, сотник Модест опасался не столько варваров, сколько богоудов. В последние годы беглые рабы все чаще сбивались в разбойничьи шайки и не только бесчинствовали на дорогах, но, случалось, захватывали целые города. А у империи, занятой защитой своих приграничных провинций, не хватало сил, чтобы навести порядок в сердце своих владений. Богоуды уже бесчинствовали в окрестностях Медиолана и Рима. Пордака проникся беспокойством сотника Модеста и несколько раз во время долгого пути отправлялся обозреть окрестности в сопровождении трибуна Стилихона и его лихих клибонариев. Пока что обоз никто не потревожил. Тысяча готов были надежной гарантией безопасности императрицы. Проблемы возникали только во время остановок, ибо ни один постоялый двор не мог вместить такого количества людей. Впрочем, ко всему привыкшие готы и не нуждались в крыше над головой. Главной заботой корректора Пордаки и сотника Модеста было обеспечения мало-мальски приличных условий для императрицы Евпраксии и сопровождавших ее матрон. К счастью, до сих пор им это удавалось.
До Лиона оставался всего один дневной переход, когда трибун Стилихон узнал от одного подвернувшегося под руку торговца, что в окрестностях города появились варвары. Торговец шел с небольшим обозом из Лиона в Медиолан и был почти до икоты напуган дорожным приключением.
– А ты уверен, что это варвары, а не богоуды? – спросил торговца Модест.
– Так ведь они в броне и сплошь увешаны оружием, – развел руками торговец. – У богоудов такое редко увидишь.
– А почему они не отобрали у тебя товар?
– Кто ж их знает, – вздохнул торговец. – Осмотрели подводы, посмеялись и отстали.
– Ждут, видимо, кого-то, – предположил трибун Стилихон.
– Уж не нас ли? – забеспокоился Модест.
Ситуация складывалась непростая. Это вынужден был признать не только корректор Пордака, но и легкомысленный комит Гайана. По словам торговца, варваров насчитывалось несколько сотен. Конечно, готы могли отбить случайный наскок, но любая стычка, пусть даже и пустяковая, таила в себе угрозу для императрицы.
– Божественный Грациан не простит ни мне, ни вам, если с его супругой случится несчастье, – предостерег своих спутников Модест. – Варваров может оказаться не сотня, а несколько тысяч.
– И что ты предлагаешь? – рассердился комит Гайана. – Поворачивать назад? Или торчать в этой захолустной деревушке? Неужели ты думаешь, что стены постоялого двора будут надежной защитой для императрицы?
– Я не исключаю, что легионы дукса Максима уже осадили Лион, – нахмурился сотник. – В этом случае нам не прорваться к городу.
– Это вряд ли, – возразил осторожному гвардейцу Стилихон. – Смотрите, сколько повозок на дороге, и все они едут из Лиона.
Трибун оказался прав. Никто из возниц, перехваченных на дороге, не подтвердил слов торговца. Ни варваров, ни легионеров дукса Максима они не видели. Дорога на Лион была свободной. Тем не менее светлейший Пордака, дабы успокоить и себя, и сотника Модеста, решил отправить посланца к Грациану.
– Если император сочтет, что дорога небезопасна, он либо вышлет навстречу своей супруге клибонариев, либо сам ее встретит, сняв тем самым с нас ответственность за возможный инцидент.
Сотник Модест горячо поддержал корректора. Посланцами к Грациану отрядили комита Гайану и десятника гвардейцев Леонтия, хорошо известного императору. Пордака строго-настрого запретил комиту ввязываться в стычки и приказал в случае малейшей опасности поворачивать назад. Гайана усмехнулся, пожал плечами и, прихватив с собой десяток гвардейцев и сотню готов, рысью помчался по дороге. Когда пыль, поднятая комитом, осела, корректор Пордака отдал приказ к выступлению. Готы вкупе с гвардейцами окружили карету императрицы столь плотным кольцом, что к ней не проскользнули бы не только варвары, но и мыши.
Встреча, которой так опасались, произошла в шести милях от Лиона. К счастью, дозорные заметили конных варваров, идущих на рысях, и вовремя предупредили своих товарищей. По их словам, варваров насчитывалось никак не меньше двух тысяч. Разминутся с ними не было никакой возможности. Решение следовало принимать немедленно, ибо пыль, поднятая копытами чужих коней, уже застилала горизонт.
