Василий Ян - Том 1
Клетчатое полотно паруса упало, надулось, и ветер погнал корабль.
Качка уменьшилась, не стучали и не скрипели весла, только слышно было, как ветер гудит в снастях и всплески воды разбиваются о крутые бока корабля.
2. МЕШОК БЕЗ ХОЗЯИНА
Я растянулся на передней палубе [61]на носу корабля и смотрел в прозрачную зеленоватую глубину моря, где иногда мелькали голубые тени больших рыб.
Невдалеке лежало несколько путников; опустив головы на свои шерстяные мешки, затканные разноцветными узорами, они спали, утомленные целой ночью ожидания. Около них громоздились кожаные тюки и затянутые материей корзины, в которых обычно перевозят финики, смоквы и другие плоды.
Поблизости лежал путник, покрытый абаем [62], из-под которого виднелись две загорелые ноги; на одной, пониже колена, выделялся белый косой шрам. Я свернулся, прищурив глаза от яркого солнца; мне видно было горбоносое лицо незнакомца.
Вдруг один его глаз приоткрылся, посмотрел в мою сторону и закрылся опять. Незнакомец не спал, а только притворялся спящим. Я повернулся на другой бок и стал глядеть на берег нашей Сидонской страны.
В туманной дали, точно гребень громадного дракона, тянулся Ливанский хребет, и высоко в небо уходили его голые розоватые каменные вершины.
Поросшие лесом отроги гор подползали к самому морю. Кое-где над садами подымались одинокие пальмы, и ветер раскачивал их перистые верхушки.
Я перевел взгляд опять на палубу корабля. Меня поразило, что один большой кожаный мешок как-то зашевелился. Посредине образовалась дыра, которая все увеличивалась, и наконец сквозь нее просунулась тонкая рука.
Эта рука мне показалась знакомой — на ней были рыжие веснушки. Рука протянулась к соседней корзине, осторожно отодрала и приподняла край пришитого покрывала и стала оттуда перетаскивать к себе в мешок спелые смоквы. Потом эта рука остановилась и стала делать мне какие-то знаки.
Как же мне было не узнать этой руки? В ней обычно находилась редька, а то и две. Но как Гамалиель попал на корабль, да еще в кожаный мешок?
Потом вдруг рука исчезла, и мешок сделался опять неподвижным. Я услышал, как за моей спиной путник зашевелился и заговорил с соседом.
Я встал, прошел по кораблю мимо отдыхавших гребцов и поднялся на площадку, где должен был стоять кормчий. Он полулежал на коврике, а на его месте стоял один из корабельщиков и отдавал приказания рулевым.
Опустившись на колени на краю коврика, я ждал, чтобы кормчий заговорил со мной. Его спокойные глаза смотрели вдаль. В ухе блестела маленькая медная сережка. На шее висела бронзовая цепочка с зеленым камнем, который приносит здоровье.
Я кашлянул, чтобы привлечь его внимание.
— Акулу видел? — спросил он, не поворачивая головы. — Смотри туда: видишь, по воде скользит ее косое перо?
Я посмотрел, куда указывал моряк, и на блестящей от солнца поверхности воды увидел косой темный плавник морского чудовища.
— Она идет за нами по пятам от самого Сидона, — сказал кормчий, — и все надеется, что кто-нибудь умрет и его выбросят за борт…
— А я пришел сказать, — прервал я моряка, — что здесь на корабле в мешке спрятан один наш мальчик из Авали.
Кормчий приподнялся и строго посмотрел на меня.
— Смотри говори правду!
— Взгляни сам! Может быть, его украли, чтобы продать в рабство.
— Пойдем, покажи мне!
Кормчий спустился по лесенке, и мы пробрались на нос корабля. Кожаный мешок теперь отодвинулся в сторону и лежал около самого борта.
Кормчий нагнулся над мешком, толкнул ногой и стал ощупывать толстую воловью кожу.
— Чей это мешок? — обратился он к лежавшим в разных положениях путникам. — Чей мешок, я спрашиваю?
Лежавшие поворачивались, подымались, некоторые подошли к мешку, но никто не признавал его своим.
— Разбудите-ка еще тех молодцов! — указал кормчий на людей, среди которых лежал путник со шрамом на ноге.
Их растолкали. Человек со шрамом на ноге, притворно зевая и усердно протирая глаза, отвечал:
— Не знаем, не знаем мы этого мешка. Зачем напрасно будите?
Тогда кормчий разрезал ремешки, которыми были затянуты края мешка.
Оттуда показалась взъерошенная голова Гамалиеля, а потом вылез и он сам.
Он держал в руке несколько смокв.
— Ты как сюда попал? — спросил кормчий.
Гамалиель замычал в ответ и показал лицом и руками, что он немой и не может говорить.
— Это наш авалинский мальчик, сын рыбака, — сказал я и закричал:
— Гамалиель, косой заяц, да говори же ты!
Он бросился ко мне и стал шептать мне на ухо:
— Не могу я говорить. Те люди, которые меня схватили и засунули в этот мешок, мне приказали молчать, о чем бы меня ни спрашивали. Иначе они меня выпотрошат, как куренка.
Гамалиель зажал рот ладонью и, со страхом оглянувшись кругом, снова стал мычать, трясти головой и больше не отвечал на вопросы.
— Ну-ка, пойдем со мной к управителю корабля, — сказал кормчий, взяв Гамалиеля за руку.
Под площадкой на корме была устроена маленькая каюта с окошком, затянутым пестрой занавеской. Оттуда выглянул старый человек. Кормчий рассказал, в чем дело. Управляющий кораблем пропищал в окошко:
— Я сюда поставлен нашим хозяином Макаром, чтобы ничего на корабле не пропало и чтобы богатства Макара росли и множились. Если мешок не имеет владельца и найден на корабле моего хозяина, значит, он будет принадлежать ему. Хитрый мальчишка не хочет говорить, потому что он лгун и обманщик и хотел проехать даром. В наказание за обман мальчик тоже станет рабом Макара.
Тут Гамалиель вытаращил глаза и завопил:
— Я сын свободного сидонского рыбака! Мы никогда рабами не были, и я тоже не хочу быть рабом!
— Я так сказал, и так будет! Кормчий Бен-Кадех, держи его около себя, а если он захочет убежать, надень ему на шею деревянную колодку.
Управитель задернул занавеску, и оттуда послышался его тонкий, визгливый кашель.
Кормчий взял за руку Гамалиеля и пошел с ним наверх, на площадку.
Гамалиель не упирался, перестал плакать, почесал затылок и еще больше растрепал свои вихры.
— Как только за мной станут меньше смотреть, я убегу, — шепнул он мне.
Мы с Гамалиелем сели. Кормчий стоял, расставив ноги. Лицо его было угрюмо, и он не глядел на нас. Про себя я бранил его за то, что он не хочет помочь Гамалиелю. Вдруг мой товарищ воскликнул:
— Смотри, Эли, на эти лодки! Здесь ведь ловят рыбу наши авалинские рыбаки.
Стая черных лодок широко рассыпалась по морю. Рыбаки тянули и выбирали в лодки длинный невод. Рыба, застрявшая в петлях сетей, сверкала серебряными искрами.
