Джеймс Купер - Шпион, или Повесть о нейтральной территории
Он торопливо кивнул отцу, который в безмолвной тревоге стоял у окна, протянув руки к сыну, словно благословляя его.
— Храни тебя господь, Цезарь, поцелуй сестер, — добавил Генри и с быстротой молнии вылетел за ворота.
Негр со страхом следил за ним, видел, как он выскочил на проезжую дорогу, свернул вправо и, бешено проскакав вдоль отвесной скалы, вскоре исчез за ее уступом.
Теперь Цезарь снова запер дверь и, задвинув засов за засовом, до отказа повернул ключ; все это время он разговаривал сам с собой, радуясь счастливому спасению молодого господина:
— Как ловко ездит… Цезарь сам учил его немало… Поцелуй молодую леди… мисс Фанни не позволит старому негру поцеловать свою румяную щечку.
Когда исход сражения к концу дня определился и пришло время хоронить мертвых, к их числу присоединили двух ковбоев и одного виргинца, которых нашли на лужайке за коттеджем “Белые акации”.
На счастье Генри Уортона, в минуту его побега зоркие глаза того, кто его арестовал, разглядывали в подзорную трубу колонну пехотинцев, все еще занимавших позицию на берегу речки, куда теперь в поисках дружеской защиты устремились остатки гессенской кавалерии. Генри Уортон несся на чистокровном виргинском скакуне, который мчал его через долину с быстротой ветра, и сердце юноши уже радостно билось при мысли о счастливом освобождении, как вдруг в его ушах громко прозвучал знакомый голос:
— Превосходно, капитан! Не жалейте кнута и, не доезжая до моста, поверните влево!
Генри в изумлении оглянулся и увидел своего бывшего проводника Гарви Бёрча: он сидел на крутом уступе скалы, откуда открывался широкий вид на долину. Тюк, сильно уменьшившийся в размерах, лежал у его ног; разносчик весело помахал шляпой проскакавшему мимо английскому офицеру. Генри воспользовался советом этого загадочного человека и, заметив хорошую тропу, которая вела к проезжей дороге, пересекавшей долину, свернул на нее и вскоре был уже напротив места расположения своих друзей. Через минуту он проехал по мосту и остановил лошадь возле своего старого знакомого, полковника Уэлмира.
— Капитан Уортон! — воскликнул удивленно английский офицер. — В синем сюртуке и на коне мятежников! Уж не свалились ли вы с облаков в таком виде и в таком наряде?
— Слава богу, — с трудом переводя дыхание, ответил ему молодой человек. — Я цел, невредим и вырвался из рук врагов: всего лишь пять минут назад я был пленным и мне грозила виселица.
— Виселица, капитан Уортон! О нет, эти изменники королю никогда не осмелились бы совершить второе убийство. Неужели им мало того, что они повесили Андре! А за что они грозили вам подобной участью?
— Меня обвиняют в том же преступлении, что и Андре, — ответил капитан и коротко рассказал собравшимся о том, как он попал в плен, какая опасность ему угрожала и каким образом ему удалось бежать.
К тому времени, когда Генри закончил рассказ, позади колонны пехотинцев столпились бежавшие от неприятеля немцы, и полковник Уэлмир громко крикнул:
— От всей души поздравляю вас, мой храбрый друг; милосердие — добродетель, незнакомая этим изменникам, и вам повезло вдвойне, что вы ускользнули от них целым и невредимым. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь, а скоро я предоставлю вам возможность с честью поквитаться с ними.
— Не думаю, полковник, что люди, которыми командует майор Данвуди, стали бы оскорбительно обращаться с пленным, — слегка покраснев, возразил молодой капитан, — его репутация выше подобных подозрений; кроме того, я считаю неблагоразумным переходить через речку на открытую равнину в виду виргинской кавалерии, еще возбужденной только что одержанной победой.
— По-вашему, разгром случайного отряда ковбоев и этих неповоротливых гессенцев — подвиг, которым можно Гордиться? — с презрительной улыбкой спросил полковник Уэлмир. — Вы так говорите об этом, капитан Уортон, словно ваш хваленый мистер Данвуди — ибо какой он майор? — разбил гвардейский полк вашего короля.
— Позвольте заметить, полковник Уэлмир, будь на этом поле гвардейский полк моего короля, он столкнулся бы с противником, с которым опасно не считаться. А мой хваленый мистер Данвуди, сэр, — кавалерийский офицер, гордость армии Вашингтона, — горячо возразил Генри.
— Данвуди! Данвуди! — с расстановкой повторил полковник. — Право же, я где-то видел этого джентльмена раньше.
— Мне говорили, что вы встретились с ним однажды в городе у моих сестер, — скрывая усмешку, сказал Генри.
— Ах да, припоминаю такого молодого человека. Неужели всемогущий конгресс этих взбунтовавшихся колоний доверяет командование подобному воину!
— Спросите командира гессенской конницы, считает ли он майора Данвуди достойным такого доверия.
Полковник Уэлмир был не лишен той гордости, которая заставляет человека отважно держаться перед лицом врага. Он давно служил в английских войсках в Америке, но сталкивался лишь с молодыми рекрутами и местными, ополченцами. Они нередко дрались, и даже храбро, но так же часто пускались наутек, не спустив курка. Этот полковник имел обыкновение судить обо всем по внешности, он не допускал и мысли, чтоб американцы могли одержать победу над людьми в таких чистых штиблетах, так мерно чеканящих шаг, умеющих с такой точностью заходить флангом. Ко всему этому они — англичане, и, значит, им всегда обеспечен успех. Уэлмиру почти не приходилось бывать в боях, не то он давно уже расстался бы с этими вывезенными из Англии понятиями — они укоренились в нем еще глубже благодаря легкомысленной обстановке гарнизонного города. С надменной улыбкой он выслушал пылкий ответ капитана Уортона и спросил:
— Неужели вы хотите, чтобы мы отступили перед этими спесивыми кавалеристами, ничем не омрачив их славы, которую вы, кажется, считаете заслуженной?
— Я хотел бы только предостеречь вас, полковник Уэлмир, об опасности, которой вы подвергаетесь.
— Опасность — неподобающее солдату слово, — с усмешкой продолжал британский полковник.
— И солдаты шестидесятого полка так же мало боятся опасности, как и те, что носят мундир королевской армии! — с запальчивостью воскликнул Генри Уортон. — Отдайте приказ к наступлению, и пусть наши действия говорят сами за себя.
— Наконец-то я узнаю своего молодого друга! — успокоительно заметил полковник Уэлмир. — Но, быть может, вы сообщите какие-нибудь подробности, которые пригодятся нам в наступлении? Вам известны силы мятежников, есть ли у них части в засаде?
— Да, — ответил молодой человек, все еще раздосадованный насмешками полковника, — на опушке леса справа от нас — небольшой отряд пехотинцев, а кавалерия — вся перед вами.
