Юрий Дольд-Михайлик - У Черных рыцарей
Твёрдый картонный четырёхугольничек с таинственными пометками, дававший право на выход из бокса, полученное задание, перспектива повидать Мадрид пробудили воспоминания о давно пережитом, но ярком, незабываемом…
Впервые Григорий будет шагать по испанской земле, по улицам Мадрида!
Как жаждал он попасть сюда девять лет назад, как мечтал об этом во сне и наяву!
Григорию Гончаренко шёл пятнадцатый год, когда Франко поднял мятеж против революционного правительства Испании. Мальчик в это время закончил семилетку и готовился поступать в техникум. Но разве можно спокойно сидеть над учебниками, конспектами, когда гибнет его детская вера в справедливость, которая непременно должна торжествовать на земле! Григория охватило горячее стремление самому принять участие в великой битве за счастливую судьбу трудящихся всего мира.
Так называемая «будка» – маленький домишко железнодорожного сторожа-обходчика, где жил старый Гончаренко с сыном, находилась в трех километрах от станции. Пассажирские поезда останавливались здесь на одну-две минуты, чтобы высадить немногочисленных пассажиров, сбросить почту и газеты… И каждый день, а то и дважды в день Гриша бегал на станцию, чтобы встретить поезд и как можно скорее получить выписанную отцом газету «Коммунист». Хотелось поскорее узнать о новостях в Испании.
Испания! Тогда слово это не сходило с уст советских людей, карты этой страны висели в каждом доме. Прочитав последние сообщения о боях с фашистами, люди маленькими флажками отмечали места, где решалась судьба испанских патриотов. Была такая карта и в домике обходчика. Извивалась и по ней красная нитка, и когда на каком-либо участке шпильку с ниткой приходилось отодвигать назад, сердце мальчика болезненно сжималось, словно это в него входило острое лезвие.
Беготня на станцию отнимала много времени, и Гриша лихорадочно принялся собирать собственный детекторный радиоприёмник. Иногда ему помогал отец. Он плохо разбирался в радиотехнике, больше мешал, чем помогал. Но отец и сын любили эти часы совместной работы – они порождали радость, вечную спутницу любого творчества, и чувство единства.
Грише никогда не забыть лицо отца, когда, наконец, приёмник был готов. Ничего, что внешне приёмник выглядел неуклюжим, а слова диктора по временам были едва слышны. Но слышны! Теперь уже не на следующий день из газет, а три и даже четыре раза на протяжении дня можно узнавать о последних событиях и Испании.
Поймав новое сообщение, Гриша не в силах был усидеть за учебниками и бежал на участок, где отец осматривал колею, полол траву или подсыпал песок и гравий. Обходчик молча продолжал работать, а мальчик пересказывал только что услышанное, тут же комментировал информационное сообщение, сыпал огромным количеством незнакомых названий испанских городов, рек, старинных крепостей.
Ночью они ему снились. Он видел себя бойцом революционной армии, которая, прорываясь сквозь огонь и дым, с ходу захватывает вражеские позиции, чтобы водрузить над ними алый стяг. Гришу будило биение собственного сердца, и мальчик долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к длинным зовущим гудкам паровозов, которые мчались мимо домика. «Ту-да! И-ди!» – кричали они. «Быст-рей! Быстрей!» – выстукивали колеса вагонов.
Живя далеко от станции, Гриша редко виделся со своими товарищами по школе, и все впечатления, накапливавшиеся в его душе, искали выхода в действии. Однажды вечером он сказал отцу:
– Папа, я поеду в Испанию!
Павло Гончаренко серьёзно поглядел на сына.
– А что ты умеешь?
– Драться с фашистами.
Отец даже не улыбнулся.
– Ну, одного, двух, пусть даже десяток уложишь, а дальше? Фашисты во всём мире начинают показывать зубы. Чтобы уничтожить их всех до единого, надо много уметь и много знать.
В тот вечер старый солдат Павло Гончаренко долго беседовал с сыном. Не уговаривал, не кричал – просто рассказывал. И Гриша с удивлением отметил: молчаливый, малообразованный отец гораздо лучше его понимает, какая грозная опасность нависла над миром.
– К этому жестокому бою надо готовиться, сынок, таким вот молодым, как ты. Сам же читаешь, что фашисты техникой побеждают – танками, самолётами… А техника вон как шагает во всех армиях мира. Справиться с ней – не на коня вскочить, здесь одной ловкости мало, храбрости – тоже! Умом всё надо постичь…
С этого вечера Гриша повзрослел. Интерес к событиям в Испании больше не отвлекал его от учёбы, а, наоборот, подгонял: скорее, лучше!
В 1939 году Григорий Гончаренко был уже курсантом специальной школы. Теперь восемнадцатилетний юноша многое знал – уже мог бы помочь испанским трудящимся в их вооружённой борьбе против фашизма. Но Франко к этому времени стал полновластным диктатором Испании.
И вот спустя много лет Гончаренко всё-таки оказался на испанской земле!
Быть может, даже у стен этого бывшего монастыря несколько лет назад шли ожесточённые бои? Быть может, эта опалённая солнцем земля густо полита кровью лучших сынов Испании, да и не только Испании, а всех тех, кто поспешил сюда, чтобы собственным телом преградить путь фашизму!
Где вы теперь, бесстрашные бойцы революционной испанской армии, где вы, бойцы прославленных интернациональных бригад? Сколько полегло вас здесь, у стен разрушенного в боях монастыря, который после восстановления стал ещё более страшным вражеским логовом, нежели был! Сколько вас томится в тюрьмах Каталонии и Андалузии, Мадрида и Барселоны?
А тот, кто в юности мечтал защитить эту землю от врага, сегодня шагает по ней не как борец за свободу Испании, а как человек, вынужденный скрываться под личиной чуть ли не сторонника ненавистного режима Франко.
Отвратительное ощущение! Словно лицо и в самом деле закрывает пропахший клеем муляж, который хочется сорвать – сорвать даже с кожей.
«Надо как можно лучше ознакомиться с обстановкой, а тогда…»
Что будет «тогда», «там», Григорий представлял очень туманно. Побег? Вряд ли. Не для этого его спасли от расстрела, завезли в такую даль, заперли в клетку, чтобы он так легко выпорхнул из неё. И парк и вся территория школы, конечно, тщательно охраняются. В Мадриде тоже будут следить за каждым его шагом: «помощник», безусловно, приставлен для наблюдения. Его ещё будут проверять и проверять. Итак, надо остерегаться! Излишней поспешностью можно отрезать все пути к свободе. Особенно теперь. До тех пор, пока он не усыпил их бдительность… Да и жаль бежать, ничего не узнав о чёрных планах этих недобитых врагов. По всему видно, немало их спаслось от заслуженной кары! И они снова слетаются в тёмные уголки, подобные этой школе… «рыцарей: благородного духа» – надо же такое придумать!
