Инге Отт - Тайна рыцарей тамплиеров
— На короля на охоте напали всадники турецкого эмира Балака и взяли его в плен; короля выдал его сокол, перелетевший через границу охотничьих угодий!
Тамплиеры оставались у графа Моавского до тех пор, пока не узнали, что коннетабль возвратился египетской границы и установил в Иерусалиме собственное регентство. Он вызвал их в город. Господина де Пайена он освободил от службы, которую тот нес на путях пилигримов, и назначил собственным советником. Теперь ему был нужен рассудительный и суровый человек, ибо требовалось пойти на такие политические уступки туркам, которые не наносили бы слишком большого ущерба интересам королевства.
Тут же начали сбор золота, денег и драгоценных камней, так как эмир требовал огромный выкуп. Ведь в его руках в качестве залога было самое дорогое, чем обладало Иерусалимское королевство — сам король.
Тамплиеры вынули все драгоценные камни из рукояток своих мечей.
— Зачем нам дорогие мечи, если мы уже давно не носим роскошных одежд, — сказал господин де Монбар.
Все драгоценности, которые у них еще оставались, они сложили в чашу для пожертвований.
В то время, когда король Иерусалимский был в плену, в Иерусалим прибыло тайное посольство из Венеции с известием, что весь венецианский торговый флот отплыл на Восток, чтобы дать сражение набирающему мощь египетскому флоту.
Коннетабль немедленно собрал воинов и отправился, с ними на равнину. Там он намеревался сковать египетские сухопутные силы.
Он взял с собой и тамплиеров, но не собирался бросать их в атаку, так как знал, что не должен подвергать их опасности. Ему было известно, что в Иерусалимском королевстве у тамплиеров какая-то секретная миссия, которую поручил им король. «Когда-нибудь этот орден, вероятно, станет могущественным, — однажды сказал ему король. — Тогда мы вверим ему защиту королевства». У городка Ибелин произошла первая стычка между франкским и египетским войсками, но тамплиеры непосредственного участия в боевых действиях не принимали. С моря доносились, смешиваясь с шумом битвы на равнине, громкие крики и грохот. Над водой клубились черные огненные тучи, а на равнине сверкали и звенели мечи.
Тамплиеры стояли на небольшом возвышении в тылу франков. По крайней мере, им удалось добиться разрешения коннетабля на обеспечение тылового прикрытия. Но этого не понадобилось, поскольку вскоре египтяне начали отступать: они отступали все дальше и дальше, и еще перед тем, как солнце окрасило морские волны в красный цвет, обратились в бегство. Победу одержали христиане.
На следующее утро они узнали, что египетский флот уничтожен венецианскими купцами. Вот уже два года египтяне пытались взять в свои руки торговлю между Европой и Азией. Теперь ее снова безраздельно контролировали венецианцы. Узнает ли король в своей темнице о разгроме врага?
Когда тамплиеры вернулись домой, все их помыслы были связаны с полой колонной в Конюшнях Соломона, и страсть к раскопкам возобновилась в них с такой силой, что они не стали дожидаться указаний господина де Монбара. Да, Андре де Монбар возглавлял теперь рыцарей-монахов вместо господина де Пайена, ибо последнего редко можно было видеть в доме тамплиеров. Коннетабль ожидал его сразу же после заутрени и только после вечерни отпускал из Крепости Давида.
Господин де Мондидье стоял вместе с Пьером в том коридоре, где перед отъездом бросил лопату, и теперь вернулся к работе с нетерпеливым ожесточением. Когда? Когда наконец они наткнутся на сокровищницу, которую разыскивают? Только благодаря аккуратности Пьера они не прекратили расчищать этот коридор, как некогда предлагал сделать господин де Мондидье. Если теперь он с Божьей помощью должен быть расчищен, то оставалось ждать недолго.
Господин де Мондидье вонзил лопату в осыпь, и лопата на что-то наткнулась. Он вытащил ее и снова начал копать в том же месте. Лопата опять на что-то наткнулась. Господина де Мондидье обуяло любопытство. Согнувшись и обливаясь потом, он яростно отгребал землю. На полу в штольне оказалась каменная плита почти правильной округлой формы. Землетрясение слегка приподняло плиту, и теперь, убрав землю по краям, ее можно было отодвинуть в сторону. Пораженные, они встали на колени и заглянули под плиту. В свете факела был виден узкий каменный желоб, ведущий к юго-западу и спускавшийся плоскими ступеньками. Господин де Мондидье вполз в этот желоб — настолько низкий, что в нем невозможно было выпрямиться. Держа перед собой факел, он полз, как ему казалось, довольно долго. Затем попытался сориентироваться. На всем ли протяжении этот желоб был направлен к юго-западу? Или же он делал изгиб, который остался незамеченным? Как отсюда вылезать, если тут едва можно повернуться? И хватит ли сил на обратный путь, который придется проделать ногами вперед? Эти вопросы терзали рассудок господина де Мондидье.
И все же, словно в опьянении, он продолжал ползти дальше. И вдруг очутился в месте, где желоб разветвлялся. Здесь де Мондидье задумался.
У развилки желоба было достаточно просторно, и ему удалось повернуть обратно. Кряхтя, он пополз назад в верхний коридор, где Пьер встретил его с гневно озабоченным лицом. Господин де Мондидье вскарабкался к окошечку в скале, оперся локтями о каменный выступ, похожий на подоконник, и глубоко вздохнул. Под ним в пронзительно ярких лучах солнца лежала долина Иосафат.
— Желоб разветвляется, — сказал он. Пьер ничего ему не ответил.
Когда господин де Пайен вечером вернулся домой из Крепости Давида, господин де Мондидье повторил рассказ о своем открытии:
— Желоб разветвляется, и кажется, что правый его рукав ведет под Храмовую площадь, а левый — к югу. Каменотес не знает, использовался ли этот желоб для воды, так как, несмотря на уклон и пологие ступени, начинается он не в колодезной шахте, вырытой строителем колодца Исой. Он начинается вообще не в колодце. Он начинается там, где не должен начинаться желоб для воды, то есть…
— То есть где? Продолжайте, господин Пэ.
— То есть вода, по всей видимости, поступала в него из акведука.
— Думаю, что акведук мог заканчиваться только на западной стороне Храмовой площади, — сказал господин д'Альдемар.
— Мы этого не знаем.
— «Тот, кто ищет воду, заблуждается, — пробормотал господин де Сент-Омер. — Тот, кто идет с водой, станет мудрым».
Что же касается господина де Пайена, на которого были устремлены все взгляды, то он спросил господина де Мондидье, не слабее ли стал гореть у него факел, когда он проползал по узкому желобу. Но господин де Мондидье тогда не обратил на это внимания.
