Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.
— Да, тайбань. — Она сделала пометку и передала ему список. — Это ваши встречи на сегодня.
Он пробежал список глазами. С утра четыре собрания советов директоров дочерних компаний: «Голден ферриз» в десять тридцать, «Струан мотор импортс оф Гонконг» в одиннадцать ровно, «Чжун Ли фудз» в одиннадцать пятнадцать и «Коулун инвестментс» в одиннадцать тридцать. Ланч с Линкольном Бартлеттом и мисс Кейси Чолок с двенадцати сорока до четырнадцати. Ещё собрания советов директоров после полудня. Питер Марлоу в шестнадцать ровно, Филлип Чэнь в шестнадцать двадцать, коктейль у губернатора в восемнадцать часов, прием в честь годовщины его свадьбы начинается в двадцать ноль-ноль, напоминание о звонке Аластэру Струану в Шотландию в двадцать три ноль-ноль и ещё по меньшей мере пятнадцать звонков в течение дня другим людям по всей Азии.
— Кто такой Марлоу?
— Писатель, что остановился в «Вик». Помните, неделю назад он обратился с письменной просьбой о встрече. Собирает материалы для книги о Гонконге.
— Ах да — смахивает на бывшего летчика королевских ВВС.
— Да. Хотите, чтобы я перенесла встречу с ним?
— Нет. Оставьте все как есть, Клаудиа. — Он вынул из заднего кармана тонкий футляр из черной кожи и передал дюжину карточек для заметок, исчерканных его скорописью. — Тут кое-какие телеграммы и телексы, которые нужно отправить немедленно, и заметки для нескольких собраний советов директоров. Соедините меня с Жэнем в Тайбэе, потом с Хэвегиллом в банке, а потом по вашему списку.
— Хорошо, тайбань. Я слышала, Хэвегилл собирается уходить.
— Чудесно. Кто будет вместо него?
— Ещё никто не знает.
— Будем надеяться, что Джонджон. Задействуйте своих шпионов, пусть поработают. Спорю на сотню, что выясню раньше вас!
— Идет!
— Замечательно. — Данросс протянул руку и любезно произнес: — Можете заплатить прямо сейчас. Это Джонджон.
— Э? — Она изумленно уставилась на него.
— Мы приняли решение вчера вечером, все директора. Я попросил никому не говорить об этом до одиннадцати сегодня.
Она нехотя достала стодолларовую купюру и протянула её:
— Айийя, а я уже так к ней привязалась.
— Благодарю вас, — проговорил Данросс, кладя деньги в карман. — Я и сам к ней очень привязался.
В дверь постучали.
— Да, — сказал он.
Вошла Сандра И, его личный секретарь.
— Прошу прощения, тайбань, но рынок вырос на два пункта, и у вас Холдбрук на линии два. — Алан Холдбрук возглавлял их внутреннюю брокерскую компанию.
Данросс ткнул кнопку линии два.
— Клаудиа, как только закончу, пригласите Армстронга. Она вышла с Сандрой И.
— Да, Алан?
— Доброе утро, тайбань. Первое: ходят устойчивые слухи, что мы собираемся назвать условия покупки контрольного пакета «Эйшн пропертиз».
— Вероятно, их распускает Джейсон Пламм, чтобы поднять стоимость своих акций перед ежегодным собранием. Ты же знаешь, какой это предусмотрительный тип.
— Наши акции выросли на десять центов, возможно из-за этого.
— Прекрасно. Купи мне сразу двадцать тысяч.
— С маржей?
— Конечно, с маржей.
— Хорошо. Второй слух: мы заключили многомиллионную сделку с «Пар-Кон индастриз» — громадное расширение.
— Мечты, мечты, — непринужденно протянул Данросс, яростно гадая, откуда могла быть утечка информации. Предполагалось, что о схеме по банкротству «Эйшн пропертиз» знает только Филлип Чэнь, а в Эдинбурге — Аластэр Струан и старик Шон Мак-Струан. Сделка же с «Пар-Кон» была совершенно секретной, и о ней знали лишь члены внутреннего правления.
— Третье: кто-то покупает крупными пакетами наши акции.
— Кто?
— Не знаю. Но творится что-то неладное, тайбань. Если иметь в виду, что в прошлом месяце наши акции потихоньку шли в гору... Не вижу иной причины, кроме того, что есть покупатель или покупатели. Такая же история с «Ротвелл-Горнт». Я слышал, что пакет из двухсот тысяч акций купили из-за границы.
— Выясни, кто купил.
— Господи, если бы я знал как. Рынок неспокойный, и обстановка очень нервная. Вокруг болтается уйма китайских денег. Заключается множество мелких сделок... несколько акций здесь, несколько там, но если это умножить на сто тысяч или около этого... рынок может обвалиться... или рвануть вверх.
— Прекрасно. Тогда мы все и сорвем куш. Позвони мне перед окончанием торгов. Спасибо, Алан. — Он положил трубку, чувствуя, как по спине скатываются капли пота. — Черт, — произнес он вслух. — Что происходит?
Во внешнем офисе Клаудиа Чэнь просматривала бумаги вместе с Сандрой И, которая приходилась ей племянницей по материнской линии: умная, очень симпатичная, двадцати семи лет, а голова работает что твои счеты. Клаудиа взглянула на часы:
— Внизу ждет суперинтендент Квок. Меньшая Сестра, не сходишь ли за ним — через шесть минут?
— Айийя, хорошо, Старшая Сестра! — Сандра И торопливо поправила макияж и убежала.
Клаудиа улыбнулась ей вслед: прекрасная, просто прекрасная партия была бы для Брайана Квока. Довольная, она уселась за свой стол и принялась печатать телексы. «Все, что ни делается, к лучшему, — заключила она про себя. — Нет, тайбань что-то сказал... что же это было? Ах да!» Она набрала свой домашний номер.
— Вэйййй? — Это была её ама, А Сам.
— Послушай, А Сам, Третья Горничная Фэн в «Вик» не твоя ли родственница в третьем колене?
— О да, Матушка, — ответила А Сам, используя вежливое обращение китайских служанок к госпоже. — Но она в четвертом колене и из ветви Фэн-тат, а не из моей — Фэн-сам.
— Неважно, А Сам. Позвони ей и выясни все, что сможешь, о двух заморских дьяволах из Золотой Горы. Они в люксе «Благоухающая весна». — Клаудиа терпеливо назвала по буквам их имена и фамилии, а потом деликатно добавила: — Я слышала, они очень необычно ведут себя в постели.
— Айийя, если кто может выяснить, так это Третья Горничная Фэн. Ха! А что у них необычного?
— Все странно и необычно, А Сам. Давай, действуй, масляный роток. — Улыбаясь, она положила трубку.
Двери лифта отворились. Сандра И пригласила обоих офицеров полиции войти и потом нехотя удалилась. Брайан Квок проводил её взглядом. Ему было тридцать девять лет, высокий для китайца — чуть больше шести футов, приятные черты лица и иссиня-чёрные волосы. Оба были в штатском. Клаудиа начала вежливый разговор, но, заметив, что огонек на линии два погас, пригласила офицеров войти и закрыла за ними дверь.
— Прошу прощения, что мы без договоренности, — начал Армстронг.
— Ничего страшного, Роберт. Усталый у вас вид.
— Тяжелая была ночь. Это все злодеяния, что происходят в Гонконге, — непринужденно откликнулся Армстронг. — Негодяев все больше, а святых распинают.
