Понсон дю Террайль - Клуб червонных валетов
Итак, вдова позвала Вантюра, который помог ей положить маркизу на диван, затем он вышел, а Маласси — употребила все свое старание, чтобы привести молодую женщину в чувство.
— Боже, — прошептала наконец маркиза, оглядываясь с удивлением вокруг себя. — Что случилось?
— Успокойтесь, моя милая, дорогая маркиза. Его рана не смертельна и его, наверное, спасут.
Маркиза опять не выдержала и радостно вскрикнула. Но при этом крике она вспомнила, что выдала себя, и тихо прошептала:
— Боже! Я погибла!
При этих словах Маласси, изучившая вполне добропорядочную свою роль, опустилась перед ней на колени и, посмотрев на нее с выражением особенной нежности и преданности, тихо сказала:
— Я была до сих пор вашим другом — хотите ли, чтобы я с этой минуты стала вашей сестрой?
Маркиза молча сжала руки Маласси, и это пожатие показало вдове, что гордая креолка влюбилась.
Перед ногами маркизы открылась громадная пропасть.
А теперь мы вернемся назад и посмотрим, что делает наша старая знакомая Эрмина де Бопрео, которая, как мы знаем, вышла замуж за Фернана Роше.
Вернувшись в четыре часа домой с бала маркизы Ван-Гоп, она, конечно, очень удивилась, что Фернана еще не было дома, но, вспомнив, что он хотел ехать на помощь какому-то бедному семейству, она вскоре успокоилась и легла спать.
Проснувшись на другой день и не видя Фернана, она начала опять беспокоиться и, наконец, дошла до такого положения, что решилась съездить к графу де Кергацу, который, по ее мнению, должен был знать, где находится Фернан, если только он действительно уехал исполнять поручение графа.
У графа де Кергаца она застала виконта Андреа, который с некоторого времени стал очень ревностно заниматься исполнением дел по своей новой должности.
Де Кергац удивился исчезновению Фернана, но сколько ни думал, не мог объяснить дела. Эрмина уже собиралась ехать домой от графа, когда ей подали письмо Тюркуазы.
Эрмина прочла его и молча передала де Кергацу, который, в свою очередь, передал его виконту Андреа.
Молодая женщина была удивлена и глубоко поражена тем, что это письмо, написанное рукой женщины, было подписано Фернаном.
Виконт Андреа начал успокаивать ее и поклялся ей, что он во что бы то ни стало отыщет ей ее мужа, который, по его мнению, вероятно, сделался жертвой общества червонных валетов.
— Много ли у вас знакомых в доме маркизы Ван-Гоп? — спросил между прочим виконт Андреа.
— Почти никого. Впрочем, я познакомилась у нее с одним молодым человеком — графом де Шато-Мальи.
— Я знаю его, — заметил граф де Кергац.
— В таком случае, — посоветовал виконт, — самое лучшее — поговорить с графом де Шато-Мальи, который может узнать, с кем и как уехал ваш муж.
— Я сейчас же отправлю к нему отца, — проговорила взволнованная Эрмина и поторопилась домой.
Но ей незачем было посылать де Бопрео, так как, в силу счастливых стечений обстоятельств, то есть, вернее сказать, вследствие инструкций сэра Вильямса, граф де Шато-Мальи сам приехал с визитом к Эрмине Роше.
Узнав от нее об исчезновении Фернана, он обещал молодой женщине оказать все свое содействие, чтобы помочь ей разыскать Фернана.
Она протянула ему руку и грустно улыбнулась.
Граф де Шато-Мальи решился немедленно привести свое обещание в дело и тотчас же поехал к майору Гардену, который, по его словам, должен был знать кое-что по этому делу, так как он вышел с бала вместе с Фернаном.
Граф скоро вернулся назад. Эрмина указала ему на стул подле себя.
— Ну, что? — спросила бедная женщина. Граф вздохнул.
— Как я слышал, — начал он тихо, — у вашего мужа была дуэль с одним шведским виконтом де Камбольхом. Эта дуэль произошла, как говорят, на шпагах и ночью, потому что виконт де Камбольх был должен утром ехать в Италию. Ваш муж будто бы был ранен в руку и отнесен в какой-то ближний дом.
— Где же этот дом? — перебила его живо Эрмина.
— Не знаю. Кажется, г. Роше находится теперь у какой-то баронессы, которая коротко знакома со всеми этими господами.
Эрмине сделалось несколько легче, она подумала. что все это произошло без воли и согласия Фернана.
И она, может быть, даже и успокоилась бы. удовольствовавшись подобным объяснением, если б только ее не страшили странные выражения этого письма, которое было подписано самим Фернаном.
Тогда целомудренная, чистая женщина, сохранившая в супружестве всю наивность молоденькой девушки, попробовала добиться истины и. расположив в свою пользу графа де Шато-Мальи. разузнать через него все подробности.
Конечно, если бы при этом присутствовал баронет сэр Вильямс, он бы радостно улыбнулся, видя, как удаются все его планы и адские замыслы.
Право, нельзя было бы даже и желать ничего лучшего от первого свидания молодой женщины со своим будущим соблазнителем.
Но надо сознаться при этом, что Эрмине Роше было очень нетрудно сделать ошибку и довериться вполне графу де Шато-Мальи, физиономия которого была так симпатична и благородна.
Граф был красноречив, страстен и говорил так увлекательно о той преданности, которую почувствовал к ней с первого же дня их встречи, что невольно становился опасен.
Через час после этого он уже настолько расположил к себе молоденькую женщину, что она позволила ему прийти к ней, как только он получит какое-нибудь самое ничтожное сведение о дуэли Фернана с виконтом де Камбольхом.
Тогда Эрмина показала ему письмо, которое она получила от Тюркуазы.
Но едва только граф де Шато-Мальи взглянул на него, как вздрогнул и вскрикнул:
— Я знаю этот почерк!
Вы его знаете! — вскрикнула в свою очередь Эрмина, почувствовавшая, что вся кровь прилила к ее сердцу.
— Да, знаю, — проговорил он и, взглянув с состраданием на Эрмину, добавил:
— Бедная вы женщина!
— Вы знаете ту женщину? Кто она?
Тогда граф де Шато-Мальи сообщил ей, что будто бы он знал эту женщину уже давно и что она принадлежит к разряду женщин самого распутного поведения.
Граф подал оба письма, Эрмина сличила их и невольно побледнела.
— Почерк действительно один и тот же, говорила она испуганным голосом.
Де Шато-Мальи, казавшийся очень взволнованным или, по крайней мере, притворившимся таким, взял руку Эрмины, поцеловал ее самым почтительным образом и тихо сказал тоном самого глубокого участия:
— Я прошу вас в вашем глубоком несчастье положиться на меня как на самого преданного вам друга, который один только может спасти вас и помочь вашему горю.
И, сказав это, он опустился перед ней на колени и добавил:
— Позвольте преклониться перед вами, как преклоняются перед добродетелью, преследуемой пороком.
