Георг Борн - Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
– И у него хватило дерзости и наглости явиться к тебе с подобными предложениями! – в негодовании воскликнул Марсель. – Да, теперь я вполне согласен с тобой – только гнусная алчность руководит этим человеком…
– Верь мне, сын мой, что и по отношению к тебе им руководит все та же алчность. И мать твою он преследует лишь из‑за ее части наследства Бофоров… Но слушай дальше. Я едва владел собой, слушая этого негодяя. Презрение и яростный гнев душили меня. В ответ на его вымогательство я плюнул ему прямо в физиономию. Не добившись от меня миллионов и получив этот плевок, герцог пообещал жестоко отомстить мне. И вот теперь я должен сознаться, что он сдержал свое обещание… А тогда… Тогда я измучился в ожидании следствия. А когда оно наконец началось, то я убедился, что в лице дожа я нашел мудрого защитника. Под его влиянием и судьи начали склоняться к мысли, что я непреднамеренно пролил кровь дочери. И дож, и судьи видели мои нравственные муки. И вот однажды ночью дож объявил мне, что я свободен, но по приговору суда должен в течение трех дней со всем своим имуществом непременно покинуть Венецию… Откровенно говоря, такой приговор глубоко огорчил меня – ведь меня лишали возможности молиться на могиле моей дочери… Выйдя из темницы, я прежде всего отыскал ее могилу. Она была похоронена на одном из маленьких уединенных островов, составляющих территорию Венеции. Горячо помолившись над ее одинокой могилой и сказав ей последнее «прости», я возвратился в город. На следующий день я взял из банкирских домов мои вклады вместе с процентами, обменял все деньги на золото, нанял слуг для предстоявшего мне путешествия, купил десяток мулов и навьючил их моим золотом, зашитым в кожаные мешки. И в срок, предписанный мне судом, навеки покинул Венецию, оставив там самое дорогое мое сокровище – моего ребенка, мою любимую Сирру. Отныне моим единственным желанием было поехать в Париж и непременно отомстить герцогу Бофору.
– И что же? – заинтересованно сказал Марсель.
– Поначалу мое путешествие было вполне благополучным. После нескольких недель пути мы достигли небольшого городка Павий. Здесь один из моих слуг подслушал в трактире разговор обо мне каких‑то подозрительных типов и предупредил, чтобы я не продолжал свой путь. Каким‑то образом, сказал он, многим стало известно, что я везу с собой немалые богатства… Само по себе золото после смерти дочери утратило в моих глазах свою ценность, но оно необходимо было для мести Бофору. Я стал настороженнее относиться к слугам и к различным встречным, однако путешествия решил не прерывать, помня о том, что я хорошо вооружен и при случае сумею постоять за себя… Итак, после суточного отдыха в Павии мы снова пустились в путь. На следующий вечер, миновав город Берегардо, мы расположились на ночлег на берегу реки Тичино. Этой‑то ночью на мой маленький караван и напала шайка разбойников. Как я позже узнал, это были наемные убийцы, посланные Бофором. На сей раз мне, правда, удалось обратить их в бегство. Но, воспользовавшись стычкой с разбойниками, сбежали мои слуги, прихватив с собой кожаный мешок с золотом… Оставшись в одиночестве и вполне понимая опасность такого положения, я немедленно погнал своих мулов к небольшому притоку Тичино, речке Тичинелло, и под покровом ночи один за другим утопил все мешки с золотом в реке. Никто не видел моей лихорадочной работы. Я хорошенько запомнил это место – там как раз стояла могучая пиния. Как ни в чем не бывало, поутру я отправился вместе с мулами в дальнейший путь. На следующую же ночь разбойники вместе с некоторыми моими бывшими слугами вновь напали на меня. Тогда я, оставив им мулов, спасся бегством. Счастливый случай свел меня с отрядом карабинеров, и вместе с ними я без дальнейших приключений продолжил свой путь. Таким образом я сохранил свои сокровища и ускользнул из рук моих преследователей.
– Но ведь ты утопил богатства в реке, а говоришь – сохранил!
– Сейчас я расскажу тебе, сын мой, каким путем я думал возвратить свои миллионы…
– Так они до сих пор лежат на дне реки? – в изумлении спросил Марсель.
– Да, Марсель. Там они и лежат уже много–много лет… Но слушай дальше. Я пересек границу Франции и остановился отдохнуть в маленьком приграничном городке Шамбери, лелея все ту же мысль – как можно скорей добраться до Парижа, предстать перед лицом короля, обличить гнусного обольстителя моей несчастной дочери и потребовать беспристрастного суда над ним. Но в первую же ночь моего пребывания в Шамбери на меня напали слуги герцога и связали по рукам и ногам. Затем явился и сам герцог, требуя от меня признания, куда я спрятал золото. «Гнусный убийца моей дочери! – кричал я ему в ответ. – Никогда не вырвать тебе у меня эти сведения! Близок час моего мщения! Тебя постигнет справедливая кара!» Но он лишь злобно засмеялся в ответ. «Держите крепче собаку–грека! – приказал он своим наемным негодяям. – Он в моем присутствии убил свою дочь. Он бежал из Венеции, но отсюда ему не уйти. В тюрьму его!» Вот так я и попал в тюрьму. – Старик горько покачал головой. – Моя месть никогда уже не настигнет изверга. Он еще раз приходил и предлагал открыть ему место, где спрятано золото, но я ответил ему, что до конца дней моих он не услышит от меня ничего, кроме самых страшных проклятий… Тогда он приказал перевезти меня в Париж. И тут грек–собака, как он меня называл, попал в Бастилию, откуда нет возврата. Долгие годы томился я здесь, в моей душной келье. Мучительно долгие годы ждал я возможности поручить кому‑нибудь святое дело мести… И вот наконец судьба послала мне тебя, сын мой, – такую же жертву алчности проклятого Бофора, как и я. В этом я вижу волю всемогущего провидения. Я горячо благодарю Небо за это первое и единственное доказательство его милости ко мне. Хотя часы моей жизни сочтены, у меня хватило сил передать тебе святое дело мести. Поклянись же, Марсель, что исполнишь завещанное тебе дело… Проклятие и смерть тебе, Бофор, гнусный убийца моего ребенка!
– Клянусь тебе в этом, Абу Коронос! – торжественно провозгласил Марсель, подняв вверх правую руку с гремящей цепью и сложив пальцы для присяги. – Я буду исполнителем твоего завета – мести герцогу Бофору. Эту месть отныне я буду считать своим священным долгом!
– Ты дал мне клятву, и теперь я могу спокойно умереть, – устало произнес Абу Коронос. – В этот полночный час я усыновляю тебя и назначаю моим единственным наследником. Все мои богатства отныне ты должен считать своими. При первой же возможности достань мои сокровища со дна Тичинелло.
– Для святого дела мести, Абу Коронос, мне достаточно моей молодости и силы. Золота же твоего мне и вовсе не надо.
