Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
План неприятеля теперь вырисовывался совершенно ясно: целью был не захват и разграбление Выборга с последующим веселым пожаром, а всего-навсего Принцесса. Пока, во всяком случае, прямой политической необходимости я не видел. Но ведь будет же Северная война за выход к морю. Шведы планируют отчаянно упираться. Возможно, породнение с сильнейшей монархией Северной Европы сможет как-то облегчить русичам задачу. Правда, оставалась одна загадка: как могли люди (?), планирующие такую операцию, знать, что будет почти через сто лет?
Остальные дочери высочайшего монарха были либо замужем, либо в младенчестве обещаны в соответствии с политическими предпочтениями короля, а задачи он себе ставил амбициозные. Хелену же Густав любил как-то по-особенному, с детства баловал и давал ей полную свободу. Наверное, хотел не повторить судьбу короля Лира. Она не участвовала в жизни двора. В сущности, о ней практически все забыли. И лишь необходимость выстраивать отношения со своими восточными соседями заставила короля Густава, скрепя сердце, назначить смотр женихов.
Правда, была одна странность. Незадолго до принятия эпохального решения король уединился со слугой в охотничьем домике. Само по себе это не вызвало бы подозрений, но! На следующее утро преданнейший слуга Короля, Карл, появился в кафедральном соборе Стокгольма, Sankt Nikolai kyrka, в одном нижнем белье и с дымящейся трубкой в зубах. Ничего членораздельного добиться от Карла было невозможно, он рефреном повторял только одно слово — «упплеава», что совершенно не имело никакого смысла. Отправив бедного слугу в соответствующее заведение, о нем вскоре позабыли. Лишь по прошествии нескольких столетий любой житель Швеции, Финляндии или Аландских островов скажет, что это слово имеет только одно значение — телевизор. Кого именно в нем увидел король Густав Ваза, мы так никогда и не узнаем.
Здесь-то и крылся коварный замысел Густава, нашептанный ему Мессиром в этот самый «упплеава». Предполагалось, что один единственный раунд выиграет красавец Милослав, сын новгородского князя. Свободолюбивый и предприимчивый Новгород был Московии как кость в горле. Формально он был под властью Ивана Грозного, его дед и прадед постарались и загубили средневековую демократию на корню. Но, как говорится, были нюансы. Ко времени царствования Ивана Грозного городом снова овладел дух независимости. Новгород, этот славянский Феникс, возродился, вновь пришёл в себя. Разбогател. В основном за счёт бойкой торговли со скандинавами, шведами и датчанами. Поездки в Швецию новгородских купцов стали привычным делом. Скандинавы и англичане имели в Новгороде свои торговые представительства. Отсюда, через Новгород, ехали в Москву послы Дании и Швеции, гонцы от магистров Пруссии и Ливонского ордена. В итоге такие тесные торговые связи не могли не перерасти в желание политического сближения. Отличный планировался ход: Густав получает протекторат над Новгородом, и, возможно, в дальнейшем — над Псковом, потому как Хелена прекрасна, знает русский и вполне способна держать в узде слабого Милослава. А коварные, но не умеющие торговать московиты останутся на своих равнинах. Их амбиции традиционно разрушит очередной хан Великой Орды.
Однако Грозный был не лыком шит. Под пытками гибли новгородцы один за другим, пока Иван не узнал всё о планах Густава — отсюда и стрельцы, рассредоточенные в окрестных лесах. Но что-то пошло не так, и партизанская война с молниеносным блицкригом неустрашимого стрелецкого войска не прошла. И в дело пошел план «Б». Отсюда скоморохи, дудки, трещотки и медведь в кокошнике. В миле за городскими стенами их ждали лошади — оставалось только умыкнуть Хелену, урожденную Эстрельскую, сорвать желание Новгорода вести самостоятельную политику и заодно держать Густава его любимой дочуркой на коротком поводке. Глядишь, и Северной войны бы не было никогда.
Когда я всё это рассказывал Коту по пути в Замок, зверь послушно сидел у меня на шее и внимательно слушал, попутно чавкая кусочками колбасы, которую я скармливал ему в особо сложных исторических пассажах. Около Замка он покинул своё место, грациозно спрыгнув на мостовую, посмотрел мне в глаза, мяукнул и с достоинством удалился. Думаю, он будет ждать нас с Хеленой в башне, по крайне мере я ему так сказал. Когда всё кончится, надо будет спросить у Экселенца кое-что, уж больно Кот был умен, не по годам…
Меня без звука впустили в Замок, лишь взглянув на свиток приглашения. Скользнув за драпировку, я, в три погибели, по пыльным потайным лестницам и переходам слишком медленно пробирался к покоям Принцессы. Наконец, открыв долгожданную дверь, я ввалился прямо в залу, где стоял дым коромыслом: шуршали многочисленные юбки, сплетались и расплетались длинные пряди волос, в них искусно вплетались неимоверной красоты цветочные композиции — и над этой вакханалией красоты парило облако ядреных ароматов совершенно неимоверной концентрации.
Учинив своим появлением изрядный переполох в рядах женского населения, я наконец смог разогнуться. Увидеть её прямо сейчас стало для меня блаженством, наградой за долгие скитания в одиночестве. Моя служба Экселенцу не предполагала наличия собственного мнения касательно организации личной жизни. Таковая в принципе отсутствовала — в обмен на чертовски интересную, полную приключений жизнь порученца Экселенца и доступ ко всем тайнам Метрополии, кои население Земли в сильно усеченном виде с разной степенью талантливости трансформировало в те или иные религиозные течения.
Забыв обо всем, я бесстыдно пожирал глазами это светлое радостное облако в подобающем платье с кружевами, кринолинами, завязочками, крайне неудобном для передвижения по потайным лестницам. Лучше бы, чтобы Принцесса была в обычных для неё высоких ботфортах и расшитом серебром итальянском камзоле. Однако более неподходящий наряд для сватовства было трудно себе представить. Впрочем, юную Принцессу всё это абсолютно не трогало.
— Вы принесли мне, что обещали?
— Да, ваша светлость.
Я протянул ларец, в котором на бархатном чёрном основании лежал выбранный ею камень — приличных размеров изумруд, уже вставленный местным выборгским умельцем (сам я, увы, должными навыками не обладал) в оправу золотого кулона, гордости ювелирного дома фон Болена. В кулоне не без труда можно было узнать мою золотую цепь, перелицованную тем же мастером. Малый оказался покладистым, и мне всего-то пришлось отдать ему за работу седло, предусмотрительно снятое с Адели. Вещь так ему понравилась, что вполне покрыла стоимость превращения цепи ювелирной гильдии Стокгольма в изящную оправу для темно-зеленого камня, должного украсить несравненную Хелену сегодня вечером.
