Клара Моисеева - Учись, Сингамиль!
– Тебе ли не знать о том, что у каждого человека своя судьба, – отвечал хмуро Рим-Син. – У меня сейчас горестная судьба. Я потерял дочь. У людей Ура своя судьба – потеря достояния, а главное – хлеба. Шумерская пословица говорит: «Следуй своей судьбе». Мудрые люди придумали эту пословицу, они на себе испытали силу судьбы. Однако я поговорю с хранителем сокровищ, узнаю, есть ли у него в достаточном количестве серебряных сиклей. Я велю тогда дать кое-что для закупки зерна в Лагаше.
– Великий господин… – промолвил Имликум, низко склонившись перед Рим-Сином, сидящим в своем позолоченном кресле из ливанского кедра. Царь в волнении теребил привязанную к подбородку бороду и часто поправлял парик, который сползал на правое ухо. Он явно не хотел слушать своего жреца, терял терпение. – Великий господин, завтра мы воздадим жертвы богу Энлилю. Он сотворил день, он сжалился над людьми, он способствует росту всех злаков на земле. Ему мы обязаны нашим благополучием. Он поможет нам в нашей беде. Я велю доставить в храм для Энлиля пятьсот сосудов зерна, двести овец, сто сосудов кунжутного масла, фиников, лука и чеснока. Я знаю, наши приношения помогут людям Ура побороть свои невзгоды.
– Я это одобряю, – согласился Рим-Син. – А вот что нужно узнать. Мне известно, что в храме есть большие запасы зерна от общины на случай неурожая. Из этих запасов надо дать немного зерна пострадавшим. В первую очередь выдайте зерно для рабов, строящих храм; для рабов, которые делают обожженный кирпич; для тех, кто воздвигает стены и украшает их росписью. Дайте зерно царским оружейникам, гончарам и людям царской овчарни. Ремесленники Ура сами добудут себе еду. Они привыкли к зелени. Проживут!
– Великий господин, я все понял. Скажи мне, что ответить гонцам Хаммурапи. Они желают тебя видеть, ждут.
– Пусть ждут, – ответил Рим-Син и дал знак, что пора удалиться.
В прохладных и высоких покоях владыки было пусто. Рим-Син всех выгнал. Только маленькая мартышка ковыляла по пестрой циновке, играя со связкой фиников. Вдруг она остановилась, присела у ног хозяина и уставилась в него черными бусинами своих глаз.
– Прискорбно мне, – сказал правитель Ларсы, обращаясь к мартышке. – Гнетут меня мысли о старости. Почему-то в голову приходят печальные строки из сказания о Гильгамеше, пропетые в час прощания с Нин-дадой.
Только боги с солнцем пребудут вечно,
А человек – сочтены его годы,
Чтоб он ни делал – все ветер…
Нет, не все ветер! Ларса велика и прекрасна, а я – правитель Ларсы, владеющий несметными сокровищами, землями, храмами и дворцами. Долгие годы боги покровительствовали мне. Они дарили меня здоровьем и победами. Почему же сейчас, когда ушла Нин-дада, Нанна отвернулся от меня? Почему пришла беда и принесла голод людям Ура? Всю ночь я не спал и мне слышалось: «Амарги! Амарги! Амарги!» Люди требовали отмены долгов и налогов, но разве их притесняют? Надо узнать, нет ли поборов в Уре? Ур прежних времен мог иметь много дурного, но ведь я все улучшил! Сколько было правителей! Сколько перемен! А лучших порядков не было!
Рим-Син вдруг оглянулся и удивился, что говорит сам с собой и, кроме мартышки, никого нет в его покоях. Он ударил в медный тимпан и вызвал своего чтеца.
– Я хочу услышать отцовское благословение, – сказал он чтецу. – Прочти громко и выразительно, чтобы каждое слово проникло в мою душу.
Эйараби, знающий на память тысячи строк премудростей, заклинаний и благословений, откашлялся и начал:
От недруга твоего, который желает тебе зла, да спасет тебя бог твой Нанна!
От нападающего на тебя да спасет тебя бог твой Нанна!
Да пребудет с тобой расположение бога твоего.
Да осенит тебя человечность, да проникнет она тебе в голову и в сердце.
Да услышат тебя мудрецы города!
Да будет имя твое прославлено в городе.
Да назовет тебя бог твой счастливым именем,
Да пребудет с тобой милость бога твоего Нанны
И да пребудет с тобой благословение богини Нингаль![11]
«Это говорил мне мой отец, достойный завоеватель Ларсы, Кудурмабуг, благословляя меня на царство, – думал Рим-Син. – Он верил, он знал, что Нанна покровительствует мне. Но теперь бог Луны отвернулся от меня. Иначе почему мой Ур поглощен злым ветром пустыни? Почему горячий ветер размотал драгоценное зерно и оставил людей без хлеба? Чем угодить тебе, Нанна? Дарами ли? Молениями? А может быть, назначением новой жрицы? В самом деле. Не надо медлить. Я назначу к служению Нанна свою младшую дочь Ликуну».
Решив вопрос, который больше всего его тревожил, Рим-Син тут же вызвал верховного жреца Имликума и приказал ему готовиться к великому событию, которое приблизит бога Луны к заботам о людях Ура.
Рим-Син приказал вдвое увеличить приношения в храм Нанна, приказал людям Ура вознести молитвы богу Луны.
Мысль о том, что Нанна разгневан и больше не желает заботиться о людях Ура мучила правителя Ларсы весь день и всю ночь. Утром Рим-Син вызвал жреца, ведающего строительством храмов, и приказал ему немедля пригнать рабов на строительство нового храма бога Луны. Он велел приготовить много обожженного кирпича, закупить ливанские кедры для отделки храма и дверей, посадить рабынь, чтобы ткали полосатые занавеси, которые должны скрывать священные фигуры богов в те часы дня, когда их кормят и умывают. Великий правитель Ларсы вызвал верховного жреца и сказал ему, что серебро из казны дворца будет истрачено на сооружение нового святилища, и потому он ничего не обещает для покупки зерна в соседнем царстве.
– Нужно разумно распорядиться запасами зерна в храме Уту, запасами общины, а молитвами и жертвоприношениями мы выпросим добрый урожай, и люди воспрянут, – сказал Рим-Син.
Уже через несколько дней рабы стали копать фундамент, а старший работник давал указания, где складывать обожженный кирпич. Голые, полуголодные носильщики кирпича таскали на голове доски, на которых были уложены только что вышедшие из печи кирпичи. Рабы-эламиты никогда не получали вдоволь еды, а с наступлением трудных дней, когда надсмотрщик получал зерна в обрез, они довольствовались горстью ячменя. Когда кончался долгий рабочий день, они раскладывали костер из сухого тростника и варили себе похлебку в глиняном горшке. Бывало, что женщины-рабыни, идя с водой к своему жалкому жилищу, могли собрать немного съедобной травы. Изредка надсмотрщик выдавал им головку чеснока. Это было большим лакомством. Каждый день можно было слышать разговор о «стране без возврата», о том, что «реку Хубур переходить приказано издревле». Речь шла об умерших от голода. После урагана, принесшего Уру много бед, прежде всего пострадали рабы. И хотя правитель Ларсы приказал хорошо кормить рабов на строительстве храма Луны, им давали очень мало еды, надсмотрщик отбирал для себя значительную часть ячменя и полбы и продавал тем, кто мог платить во много раз больше прежнего.
