Пьер Бенуа - Кенигсмарк
Филипп отправился бродить по свету; он служил при дворе Якова II, при дворе Людовика XIV, был в Дрездене и в Венеции; и повсюду этот красавец вёл полную приключений жизнь шведского кондотьера.
Разбудил ли его старую любовь брак Софии-Доротеи, задел ли он его самолюбие — неизвестно. Известно только, что в одно прекрасное утро Ганновер увидел графа Филиппа фон Кенигсмарка в своих стенах.
Двор курфюрста был ареною всякого рода оргий; это была навозная куча, на которой медленно увядала прекрасная лилия, София-Доротея.
Обманутая своим мужем, которого она всегда презирала, принуждаемая быть приветливой с ужасной графиней фон Платен, отвратительной фавориткой Эрнеста-Августа, она устроилась, как умела, в своем уединении, занятая исключительно воспитанием своих двоих детей: сына, который должен был сделаться королём Англии, и дочери, которой предстояло стать королевой Пруссии.
Но в Ганновер явился Кенигсмарк, и началась драма.
Граф Филипп явился, чтобы отомстить и снова завоевать себе сердце Софии-Доротеи. Но, прежде чем он её увидел, в него влюбилась графиня Платен. Он считает политичным не раздражать всемогущую фаворитку, но не раздражать эту женщину значило зайти с ней слишком далеко. Это была Мессалина и леди Макбет вместе. Граф Филипп заходит так далеко, как только можно; если она окажется скомпрометированной, она будет в его власти. А пока что он в её руках.
И вот начинается прелестная идиллия Филиппа Кенигсмарка и Софии-Доротеи. Мрачный дворец Герренгаузен является свидетелем их эфемерного счастья. София-Доротея сначала была уверена, что прекрасный граф явился в Ганновер только для того, чтобы увидеть несчастной и брошенной ту, которую отцовская воля заставила выйти замуж за другого. Связь, почти открытая, Филиппа с графиней фон Платен только увеличивает её страдания. Но однажды утром, когда она проходила со своей придворной дамой по парку, направляясь к боскету, в котором она любила сидеть, она заметила графа, выскочившего при её приближении из беседки. На скамье остался листок бумаги со следующим стихотворением в духе Бенсерада:
Когда-то я был пастушок разбитной,
И ушки держал на макушке.
От пастушки я бегал к пастушке,
И без счёту измены за мной!
Но Сильвией милой, цветком драгоценным
Был вдруг я пленён навсегда,
И сам изменился тогда —
Изменил своей страсти к изменам.2
Была ли София-Доротея любовницей Кенигсмарка? Даже после того, как я прочитал их корреспонденцию в архивах де Ла Гарди, я не перестаю в этом сомневаться. Но, конечно, при дворе, столь испорченном, как ганноверский, в этом не сомневались. Там хорошо знали, что жена наследного герцога каждую ночь принимает у себя красивого шведского искателя приключений.
Мстительная графиня фон Платен узнала последняя, что она сделалась посмешищем всего замка. И в этот день была решена участь графа и герцогини.
В субботу вечером, 1 июля 1694 года, Кенигсмарк, возвратившись к себе, нашёл у себя на столе записку, на которой торопливым почерком было написано карандашом: «Сегодня вечером, после десяти часов, принцесса София-Доротея будет ждать графа Кенигсмарка».
Эта записка, — этот подлог, имитация почерка Софии-Доротеи, — была делом рук графини фон Платен.
Ничего не подозревая, беззаботный и мужественный, как Бюсси д'Амбуаз, Кенигсмарк отправляется к принцессе. В два часа утра он от неё уходит.
Утром София-Доротея увидела со своего балкона двух мужчин, которые в большом смятении бродили по парку. Это были слуги графа Филиппа, разыскивающие своего господина. Но Кенигсмарк исчез навсегда.
Вот трагедия, мой друг. А вот её развязка: развод Софии-Доротеи. Эта молодая двадцативосьмилетняя женщина окружена врагами. Она хочет оставить своего мужа, он внушает ей только ужас, — но наталкивается на проклятие отца. Старый герцог Георг-Вильгельм навязал своей дочери брак, продиктованный интересами государства. Нельзя допустить, чтобы из-за какой-то там неудачной любовной интрижки спутались мудрые расчёты, пролагающие путь, может быть, к английской короне. Но несчастная не желает ничего слышать. С другой стороны, её побаиваются: у шведского графа были связи. В конце концов, после процесса, самого для неё унизительного, она получает развод; у неё отбирают детей. Жена английского короля, ставшая снова простой герцогиней, умерла в 1726 г. пленницей в своём альдском замке. И лишь тогда отцовское проклятие было снято. Склеп замка, в котором родилась принцесса, раскрылся, чтобы принять её тело. Оно покоится в Целльской башне, в самом тёмном углу усыпальницы. В этом скромном гробу, без всякой надписи, покоятся останки Софии-Доротеи, жены курфюрста Георга-Людовика Ганноверского, короля Английского, царствовавшего под именем Георга I.
Я передал вам по возможности кратко историю Филиппа Кенигсмарка и Софии-Доротеи. Нечего вам объяснять, что многое в этой драме остаётся до сих пор тёмным. Меньше всего известны подробности убийства графа. Все свидетельские показания сходятся на том, что граф погиб в западне, которую ему устроила графиня фон Платен. Десять наёмных убийц закололи его шпагами, а злодейка-графиня нанесла ему последний удар. Но куда девалось тело? Здесь-то и начинается таинственность. Мнения на этот счёт расходятся. Одни говорят, что тело было зарыто в яме, выкопанной в парке. По другой версии, которую я имею основание считать вероятной, тело графа, обложенное известью, было опущено под одну из каменных плит в так называемой «Рыцарской зале» замка. А может быть, это произошло так, как утверждает автор «Таинственной истории», т. е. что тело графа было брошено в сточную канаву, которая при посредстве трубы сообщается с Лейной, протекающей у основания замка. Но может быть это был тот труп, который лет через двадцать был обнаружен под полом уборной в Герренгаузене, как утверждает Горас Уэлпол? Я ставлю эти вопросы только для того, чтобы объяснить вам, с каким лихорадочным любопытством я старался проникнуть в эту тайну, хотя причину такого любопытства я и сам не мог бы объяснить. Вы, конечно, поймёте, что я взялся за раскрытие этой загадочной истории с большею страстностью, чем проявил бы всякий другой исследователь; примите во внимание атмосферу, в которой я тогда находился, — схожую с обстановкой, послужившей ареной для развития той драмы, и не забудьте, какие неоценимые документы предоставляла в моё распоряжение герцогская библиотека. Самым ценным источником для истории того времени является переписка Кенигсмарка и Софии-Доротеи, которая в настоящее время находится в архивах библиотеки де Ла Гарди, в Ле «Histoire secrete de la duchesse de Hanovre», брошюра, опубликованная в Лондоне в 1732 г., без имени автора, и приписываемая барону Билефельду, дипломатическому представителю Пруссии в Ганновере. Это библиографическое указание, равно как и следующие, заимствованы мною из статей Блаза де Бюри, появившихся в «Revue des deux Mondes»и собранных в 1855 г. в одном томе, озаглавленном: «Episode de L'Histoire du Hanovre — Les Koenigsmark», Бероде, в Швеции. Эта переписка была открыта профессором Пальмбладом, опубликовавшим некоторые места из неё в Упсале в 1851 г. На Пальмблада указал мне, перед моим отъездом, профессор Тьерри; он надеялся, что мне, быть может, удастся напасть на часть этой переписки, которая долгое время странствовала по Германии, прежде чем успокоиться в Лебероде. По этой части я не нашёл ничего, но за эту неудачу я был вознаграждён открытием, ценным в другом отношении.
