Роберт Лоу - Дорога китов
Я был ошеломлен, едва ли не раздавлен. В тот миг я почти любил этого большого и жестокого человека, Эйнара Черного, но даже тогда дар, за который он меня похвалил, вызвал воспоминание ― яркую, как лезвие, мысль: этот человек снес голову Гудлейву, почти без причины, просто потому что мог.
Мы дотопали до северных ворот и уже почти миновали их, когда из темноты выросла тень, надвинулась на нас, позади ― другие. Я узнал Гуннара Рыжего, Кетиля Ворону, Нос Мешком, Колченога и остальных ― глаза дикие, волосы встрепанные, и все трезвые.
Лицо Гуннара Рыжего, еще более мрачное от игры тени и света лампы, надвинулось на Эйнара.
― Ульф-Агар исчез. Стейнтор говорит, его увели какие-то люди.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
― Они были при оружии! ― рявкнул Стейнтор. ― Вооружены, хотя находятся в городе, Эйнар!
Он приподнял руку ― ткань на предплечье была распорота и окровавлена, края разреза теребил ветер.
Вокруг стояли Эйнар, я, Иллуги и остальные, мрачные, как камень.
― Кто? ― спросил Эйнар.
Стейнтор пожал плечами. Один его глаз заплыл ― как щелка.
― Шестеро, может, семеро, ― ответил он. ― Мы ушли из пивного дома, они за нами. Даны, так показалось Ульф-Агару да и мне тоже, ищут приключений, мы-то сами никого не задевали.
― Пошли туда! ― проревел Скапти Полутролль. ― С оружием или без оружия, я их в порошок сотру.
В ответ раздалось кровожадное фырканье, кое-кто начал было проталкиваться по деревянным мосткам мимо Эйнара, однако тот выставил руку и остановил варягов.
― Стойте. Сначала кое-что выясним. Стейнтор, почему они забрали Ульф-Агара? И где это случилось?
Стейнтор осторожно потрогал глаз, искоса глядя на Эйнара.
― То-то и странно. Они набросились на нас, и мы решили, что это просто драка. Я, будучи не сильно пьян, не очень-то отмахивался, а вот Ульф с ходу взялся за дело. Тут, смотрю, у них ― оружие. Длинные такие клинки ― слишком длинные, чтобы их можно было спрятать под плащом и пронести в город. Кто-то закрыл на это глаза.
― А тебе теперь и закрывать незачем! ― крикнул кто-то сзади, и послышался смех. Стейнтор сплюнул и снова потрогал глаз.
― Будь это лезвие, не стоял бы я тут с вами. Но мне врезали рукоятью. Сбили с мостков прямо в грязь и дерьмо. Я вынырнул, гляжу, они волокут Ульфа прочь, а он и не дергается, висит промеж двоих. Наверное, уже неживой.
Все примолкли.
― Что ты делал дальше? ― спросил наконец Эйнар. ― Так и стоял, пока не обсох?
― Нет, не стоял, ― с жаром возразил Стейнтор. ― Я пошел за ними, решил, что они оберут Ульфа, а потом бросят. Мало ли почему они к нему пристали, откуда мне знать ― всем известно, какая он заноза.
― Точно, ― кивнул Эйнар, и его поддержали общим хриплым гоготом. ― Однако они его не бросили, иначе сейчас мы врачевали бы его синяки.
― Ага, ― кивнул Стейнтор. ― Они приволокли его к одному из складов в главной гавани. Там было много народу и два корабля с высокими носами, вызолоченные, побольше «Сохатого», а еще вчера их там не было.
Услышав это, все зашептались. Иллуги Годи посмотрел на Эйнара, а Скапти хмыкнул, а потом сказал:
― Два драккара? У кого из варягов может быть два таких корабля?
― Ни у кого, ― пробормотал Эйнар, поглаживая усы. ― И не могут варяги заставить купцов Бирки отказаться от правила насчет оружия. Такое под силу только настоящей власти.
― Вроде той, что правит двумя странами? ― спокойно заметил Иллуги Годи, волосы которого теребил ветер.
― Синезубый, ― вымолвил Эйнар, и это имя запрыгало из уст в уста и умчалось с ветром, провожаемое бормотанием и мрачными взглядами. Эйнар посмотрел на меня. ― Ты оказался прав. Это кто-то поважнее Брондольва Ламбиссона, и притом иноземец.
Синезубый, ныне конунг данов и норвежцев, прослышал об Эйнаре, его Обетном Братстве и «Сохатом» и о поисках каких-то сокровищ. Я подумал ― и знал, что Эйнар думает о том же, ― что Синезубому известно больше, чем нам, коль скоро он схватил одного из наших для допроса. На самом деле это означает, решил я, что к сокровищам Атли следует относиться серьезно, ибо кто же отправится в такую даль из-за какой-то глупой байки? Неужто он приплыл за нами не из-за этого?
Кое-кто посмеивался, пока я рассуждал вслух ― с глазами дикими, с волосьями, летящими по ветру Бирки.
Но Эйнар нахмурился ― выходит, чуть ли не всякий знает о предполагаемой тайне сокровищ Атли. А раз так, выходит, Эйнар пустился в такую даль из-за побасенки ― и ему не понравилось, что кто-то об этом сказал.
― Может, и так, ― проворчал он. ― Мне бы хотелось знать, кого послал конунг. И что этот кто-то хочет от Ульф-Агара?
― Мы должны вернуть его, ― сказал Иллуги.
Послышался одобрительный ропот.
Эйнар кивнул.
― Мы дали клятву друг другу, ― сказал он. ― Ульф-Агару не повезло ― ничего полезного для Синезубого он не знает, а стало быть, нам надо поспешить, пока его ненароком не убили.
― Угу, ― пробормотал Иллуги, ― только ты ведь не знаешь, что именно ведомо Ульфу-Агару. У него лисий слух.
― Да, пожалуй, так, ― проворчал Эйнар, а потом прибавил, громче: ― Орм, ступай со Стейнтором, он укажет тебе тот склад. Следи в оба. После этого, Стейнтор, отправляйся в гостевой дом и займись своими ранами. А ты, Гейр Нос Мешком, ступай к крепостным воротам. Выйдет человек в плаще, может быть, с капюшоном. У него морда пронырливая, как у ласки, и он будет спешить, как крыса из норы. Я хочу знать, куда он пойдет, да так, чтобы он не заметил, что за ним следят.
Затем повернулся и повел остальных к гостевому дому.
И вот остались только я и Стейнтор на темной улице из скользких бревенчатых стен, в городе, теперь затихшем, ― лишь далекие крики и лай собак. Темными грудами стояли дома с заостренными коньками, между которыми хлестал ветер.
Дрожа, я шел за Стейнтором, который с трудом брел между домами в одну сторону, потом в другую. Потом остановился и указал рукой. Я увидел ― чуть в стороне от остальных, над черным морем, плещущим в дубовую пристань ― дом. Фонарь бешено раскачивался, отбрасывая слабый желтый свет на дверь. Две тени расхаживали на ветру, притопывая и кутаясь в плащи.
Хлопнув меня по плечу, Стейнтор поспешил сквозь ночь к огню и элю. С горечью поглядев ему вслед, я поплотнее закутался в плащ и присел на корточки под защитой изгороди, чувствуя, как от сырой земли промокают мои сапоги.
Дом за изгородью оказался мазанкой с небольшим огородом ― пока вместо грядок сплошная грязь. Я слышал, как внутри квохчут куры и как переговариваются два человека, но слишком тихо, слов не разобрать. Слышно только, что один голос низкий, а другой повыше. От этого мне стало еще хуже, дождь плевал в лицо, а ветер набрасывался и кружил. На черной воде плясали носы кораблей.
