Джеймс Клавелл - Шамал. В 2 томах. Т.1. Книга 1 и 2
– Но, прин…
– Оставьте нас!
Они подчинились. Карим был полон душевной муки.
– Пожалуйста, извини меня, дорогая Шахразада, не надо мне было волновать тебя всеми этими проблемами, но я… я узнал про… про отца только сегодня утром, прости меня, Шахразада, не женское это дело, тревожиться по поводу… э…
– Карим, послушай меня, умоляю, – оборвала она его с растущим отчаянием. – Что бы ты ни делал, не упоминай про дядю Валика, не говори Мешангу ни про него, ни про… остальных, пока не надо, прошу тебя, не надо пока! Не говори про Валика!
– Но почему?
– Потому что… потому что… – О Аллах, о Аллах, что же мне делать? – думала она. Ей хотелось кричать. Я уверена, что НВС пилотировал Томми. О Аллах, сделай так, чтобы я ошибалась, но я уверена, что Эрикки сказал именно это, когда я спросила его, как долго Томми не будет. Разве он не говорил: «Не волнуйся, у Томми рейс до Бендер-Делама, НВС с запчастями, это не должно занять больше дня-двух»? Разве Бендер-Делам не рядом с Абаданом, а это рядом с границей? Разве дядя Валик не приходил к Томми поздно вечером, слишком поздно, если это не было делом особой срочности, а потом, когда он ушел, разве Томми не изменился, не смотрел с несчастным лицом на огонь в камине? «Родственники должны заботиться о родственниках», – разве не это он тогда пробормотал? О Аллах, помоги мне…
– Что такое, Шахразада, в чем дело?
– Я не осмелюсь рассказать тебе, Карим, хотя тебе я доверила бы свою жизнь, я должна защитить Томми… если Мешанг узнает про Томми, это будет для нас концом, концом всего! Без Томми я… я умру, я знаю, что умру, я… что там Томми говорил о том, что нужно перегнать вертолет? Перегнать в Эль-Шаргаз? Туда или в Нигерию? Я не смею сказать тебе, Карим, не смею…
Но когда ее глаза вобрали в себя всю огромность его озабоченности и тревоги, ее рот открылся, и она выпалила ему все, что боялась произнести.
– Но это невозможно, – запинаясь, пробормотал он, – невозможно, в телексе говорилось, что в вертолете не выжил никто, невозможно, чтобы он был там пилотом.
– Да, но он был, он был, я уверена, я уверена в этом. О, Карим, что мне делать? Пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, умоляю, помоги мнеееее! – По ее щекам струились слезы, и он обнял ее, стараясь успокоить. – Пожалуйста, не говори Мешангу, прошу, помоги мне, если мой Томми… я умру.
– Но Мешанг все равно об этом услышит! Он должен знать.
– Пожалуйста, помоги мне. Не может быть, чтобы ты ничего не мог сделать, не мо…
Дверь распахнулась, и в комнату торопливо вошел Мешанг, он был с Зарой.
– Шахразада, моя дорогая, Джари сказала, что у тебя был обморок, что случилось, ты в порядке? Карим, здравствуй, как поживаешь? – Мешанг замолчал, пораженный переменой во внешности Карима и его бледностью. – Что, ради всего святого, произошло?
В молчании Шахразада поднесла руку к губам, холодея от страха, что она опять все сейчас расскажет. Она видела, что Карим колеблется. Молчание сгущалось, потом она услышала, как он торопливо заговорил:
– У меня ужасные новости. Во-первых… во-первых про моего… моего отца. Его расстреляли, расстреляли за… преступления против ислама…
– Это невозможно! – вырвалось у Мешанга. – Героя Дхофара? Это, должно быть, ошибка!
– Про его превосходительство Джареда Бакравана тоже говорили «невозможно», но он мертв, и отец убит, как и он, и есть еще новости, такие же плохие…
Шахразада беспомощно расплакалась, Зара обняла ее, и сердце Карима потянулось к ней, и он похоронил Валика, его жену и детей, предоставив другим принести эту весть.
– Иншаллах, – сказал он, ненавидя это оправдание, которое уже не мог принимать для тех святотатственных преступлений, которые люди совершали именем Бога, Бога, которого этим людям никогда не дано узнать. Аятолла – истинный дар Аллаха. Нам нужно лишь следовать за ним, чтобы очистить ислам от этих гнусных богохульников, думал он. Аллах накажет их после смерти, а мы, живые, должны покарать их смертью.
– Мои новости все плохие, я под подозрением, как и большинство моих друзей, все военно-воздушные силы под судом. Я по глупости рассказал Шахразаде… я хотел, чтобы ты знал, Мешанг, но я сделал глупость и рассказал ей, вот почему она… она упала в обморок. Пожалуйста, извините меня, мне жаль, но я не могу остаться, не могу, мне нужно… нужно возвращаться. Я просто хотел сказать вам про… мне нужно было сказать кому-то…
Кабинет Мак-Айвера. 22.20. Мак-Айвер был один в офисе на верхнем этаже, он сидел в скрипучем кресле, удобно забросив ноги на стол, и читал. Освещение было хорошим, и в кабинете тепло благодаря их собственному генератору. Телекс он включил, высокочастотную рацию тоже. Время стояло позднее, но смысла торопиться домой, где холодно, сыро, и где нет Дженни, он пока не видел. Он поднял глаза. На лестнице снаружи послышались торопливые шаги. Стук в дверь прозвучал нервно.
– Кто там?
– Капитан Мак-Айвер? Это я, капитан Пешади, Карим Пешади.
Пораженный, Мак-Айвер отпер дверь. Он хорошо знал этого молодого человека, и как студента вертолетной школы, и как любимого двоюродного брата Шахразады. Он протянул ему руку, пряча еще больше удивление, которое в нем вызвал вид молодого офицера.
– Входите, Карим, чем я могу быть вам полезен? Я был ужасно расстроен, узнав об аресте вашего отца.
– Его расстреляли два дня назад.
– О Господи!
– Да. Извините, я не могу сообщить вам ничего приятного. – Карим торопливо закрыл дверь и понизил голос. – Простите, но мне нужно спешить, я уже на несколько часов опаздываю из увольнительной, но я только что был у Шахразады… Я зашел к вам на квартиру, но капитан Петтикин сказал, что вы здесь. Сегодня я прочел секретный телекс с нашей базы в Абадане. – Он передал Мак-Айверу его содержание.
Мак-Айвер пришел в ужас, который постарался скрыть.
– Вы говорили об этом капитану Петтикину?
– Нет-нет, я подумал, что мне следует сказать это только вам.
– Насколько нам известно, НВС был угнан. Ни один из наших пилотов не…
– Я здесь не в официальном качестве, я просто пришел к вам, потому что Тома здесь нет. Я не знал, что мне еще делать. Сегодня вечером я видел Шахразаду и узнал, совершенно случайно, про Тома. – Он повторил то, что ему сказала Шахразада. – Как Том может быть жив, когда все они погибли?
Мак-Айвер почувствовал, как в груди опять поднимается боль.
– Она ошибается.
– Именем Бога, скажите мне правду! Вы не можете не знать! Том должен был вам рассказать, вы можете доверять мне, – взорвался молодой иранец, вне себя от тревоги. – Возможно, я смогу помочь. Том в ужасной опасности, как и Шахразада и все наши семьи! Вы должны мне верить! Как Тому удалось выбраться?
