Джеймс Купер - Сын охотника на медведей. Тропа войны. Зверобой (сборник)
– Потому что окончился срок моего отпуска, добрая Хетти!
– Говорите яснее, Зверобой!
– Ну так слушайте же, я открою вам всю истину. Вам известно, что я в плену у гуронов, а пленники не всегда делают то, что им угодно.
– Но какой же вы пленник, если разъезжаете со мной по озеру в лодке моего отца, тогда как гуроны далеко от нас, в густом лесу? Я вам не верю, Зверобой!
– Нет, добрая Хетти, вы должны мне верить, и если бы вы не были слабоумны, то увидели бы, что я связан по рукам и по ногам.
– О, какое несчастье для человека быть слабоумным! Я вас решительно не понимаю, и хотя смотрю во все глаза, но никак не могу видеть, где ваши руки и ноги связаны. Растолкуйте мне, по крайней мере, чем вы связаны.
– Своим отпуском, Хетти! Это такие путы, которые стягивают крепче всяких цепей и веревок.
– Странно, никогда я не видала такой вещи.
– И не увидите, потому что отпуск, собственно говоря, связывает волю человека. Знаете ли вы, что такое обещание?
– Очень знаю. Обещанием называется данное слово исполнить что-нибудь. Матушка мне всегда говорила, что честный человек обязан исполнять свои обещания.
– Ну так вот, видите ли, отпуск есть не что иное, как обещание, которое честный человек обязан исполнить. Я попал в руки мингов, и они позволили мне повидаться с моими приятелями, связав меня честным словом возвратиться к ним по истечении срока для того, чтобы вытерпеть пытку, которая для меня назначена.
– А почему вы убеждены, что гуроны непременно будут вас пытать? Неужели вы думаете, что я провожаю вас затем, чтоб смотреть на ваши мучения?
– Совсем нет, добрая Хетти! Напротив, я надеюсь, что в ту минуту, когда станут сдирать с меня кожу, вы уйдете подальше, чтобы не быть свидетельницею моих мучений. Но пока довольно об этом. Я полагаю, что вы еще не забыли Генри Марча?
– Как же мне его забыть, когда он оставил нас только что, в прошлую ночь? Вы должны знать, что друзья долго удерживаются в нашей памяти, а Генри Марч был нашим другом. Почему вы о нем заговорили? Если из-за моей старшей сестры, то я могу вас уверить, Зверобой, что Джудит никогда не выйдет за Генри Марча. Она влюблена в другого и часто говорит о нем во сне. Но я не скажу вам имени этого мужчины, хотя бы вы осыпали меня грудами золота и всеми сокровищами короля Георга.
– Можете беречь про себя этот секрет сколько вам угодно, добрая Хетти! Да и к чему мне знать чужие тайны, раз одна моя нога уже стоит на краю могилы? Впрочем, ни голова, ни сердце не могут отвечать за то, что лепечет язык во сне.
– Согласитесь, однако, Зверобой, ведь это очень странно, что Джудит не любит Генри Марча. Он молод, храбр, отважен и такой же красавец, как она сама. Батюшка всегда говорил, что из них могла бы выйти прекрасная пара, хотя матери моей он не нравился так же, как Джудит.
– Ладно, бедная Хетти, трудно все это вам растолковать, а потому я не скажу больше ни слова, хотя то, что я хотел сказать, тяжестью лежит у меня на сердце. Беритесь снова за весла, девушка, и поплывем прямо к берегу, потому что солнце уже высоко и отпуск мой вот-вот кончится.
Теперь пирога направилась прямо к мысу, где, как хорошо знал Зверобой, враги поджидали его, он даже начал побаиваться, что опоздает и не поспеет вовремя. Хетти, заметившая его нетерпение, хотя и не понимавшая толком, в чем тут дело, помогала ему очень усердно, и вскоре стало ясно, что они поспеют к сроку. Только тогда молодой человек начал грести медленнее, а Хетти снова начала болтать, как всегда, просто и доверчиво, но нет никакой надобности воспроизводить здесь их дальнейшую беседу.
Глава XXVII
Ты поработала сегодня, смерть, но все же Еще работы хватит! Адские врата Наполнены толпой, но дважды десять тысяч Невинных душ не ведают в своих домах, Что лишь побагровеет запад, как они Войдут в мир скорби…
СаутиДо полудня оставалось еще минуты две или три, когда Зверобой высадился на берег в том месте, где гуроны расположились своим лагерем, почти напротив «замка». Поверхность почвы в этом месте была ровная и не так лесиста. Здесь на природной лужайке часто назначались сходки охотников и дикарей, бродивших со своими капканами и ружьями для звериной ловли. Берег озера тут не был загроможден густым кустарником, и тотчас же при выходе на берег глаз мог свободно обнять почти все пространство мыса.
Мнения гуронов относительно возвращения их пленника разделялись. Многие утверждали, что бледнолицый никогда не согласится идти на добровольную пытку, тогда как некоторые из старейшин ожидали совсем другого поведения от человека, который обнаружил столько хладнокровия, мужества и прямодушия. Большинство в свое время согласилось отпустить пленника с единственной целью, чтоб иметь повод упрекнуть делаваров в вероломстве человека, проживавшего в их деревнях. Придавая особую торжественность всему этому, они за час до полудня собрали всех молодых людей, разведчиков и шпионов, а также женщин и детей, которые все должны были засвидетельствовать предполагаемое вероломство. «Замок» с этого места был открыт, и можно было видеть все, что происходило вокруг него. Поэтому никто не опасался, что Гарри, Чингачгук и молодые девушки ускользнут тайком. На всякий случай изготовили плот, чтоб произвести нападение на «замок» или на ковчег, смотря по тому, как потребуют обстоятельства. Вожди начинали думать, что было опасно оставаться здесь дольше следующей ночи. Только бы развязаться со Зверобоем, и потом назад, в Канаду, на берега озера Онтарио!
Все молча ожидали приближения Зверобоя. Вожди заседали на пне свалившегося дерева, по правую сторону их стояли вооруженные воины, по левую – женщины и дети. В центре перед ними находилось значительное пространство, обсаженное деревьями, где, однако, не было ни густых кустарников, ни хвороста. Зеленая арка, образованная верхними ветвями, полуосвещенная солнечным лучом, пробивавшимся из-за листьев, набрасывала легкую тень на это место.
Как почти всегда бывает среди кочующих племен, два вождя в равной степени разделяли верховную власть над этими детьми лесов. Многим, правда, принадлежал титул вождей, но эти двое имели такое огромное влияние на племя, что все безусловно покорялось им, если они были согласны в своих решениях, и, напротив, племя волновалось, когда вожди расходились в мнениях. Один из этих вождей, как это тоже часто бывает, возвысился благодаря необыкновенному уму, другой, напротив, – благодаря превосходству своих физических сил. Первый был старик, прославившийся своим красноречием и мудростью на советах, второй – отличный воин, прославивший себя блестящими победами и беспримерною свирепостью. Первый был Райвенук, второй прозывался Барсом, и это имя вполне выражало его отличительные свойства: лютость, вероломство и хитрость.
