Красавчик Саша - Курганов Ефим

— Да, Вуа, не густо. Даже, пожалуй, что и жидко, — недовольно пробурчал префект, но потом уже спокойно продолжил: — Но это еще ничего не значит. Подбрасывай Алексу новых девчонок, да строго предупреди, чтобы работали они поаккуратней. Кому-нибудь, да проболтается красавчик наш. Я уверен. Так что ты уж не оставляй его без внимания. Не подведи меня, Вуа. Понимаешь?

— Господин префект, с девчонками, конечно, проблем не будет, их-то у меня навалом. Да только сдается мне, он догадался, что красотки мои вьются вокруг него неспроста. Вот Алекс ничего и не рассказывает им, осторожничает. А посему, сколько девиц не подбрасывай мы ему — толку не будет. Что же делать нам в таком случае? — заискивающе и одновременно растеряно заговорил агент.

— И знать ничего не хочу. Вуа, ты слышишь меня?! — зарычал в конец разъяренный Кьяпп. — Оправданий твоих не принимаю. Как хочешь, голубчик, а сведения о Стависском мне добудь. И серьезные — не мелочевку какую-нибудь. И быстро! А не то шкуру спущу — и с тебя, и с твоих девчонок. Пощады вам не будет. Так и знай. Все, а теперь за дело. А покамест вы только зря жалованье получаете. Теперь иди, Вуа, и знай, что я жду тебя со страшным нетерпением.

Анри Вуа, побледнев и чуть ли не дрожа от полученного нагоняя, тут же ушел, а Кьяпп стал в ярости опрокидывать в себя бокал за бокалом. Он все никак не мог успокоиться.

— Я должен держать его на крючке, — шептал он, — иначе ускользнет, как пить дать, ускользнет этот прыткий еврейчик, а мне он очень даже нужен.

Префект отнюдь не кривил лушой. Стависский в самом деле был крайне необходим Жану Кьяппу.

Прежде всего надо напомнить, что Алекс регулярно забрасывал префекта деньгами, но это еще не все.

Кьяпп задумал широчайшим образом раздуть дело Стависского в прессе, а самого Сашу для начала спрятать где-нибудь в надежном месте. Так, чтобы тот и далее, расплачиваясь за собственную безопасность, поставлял бы денежки и освобождался от накопленного в результате хитроумнейших махинаций.

Но и это еще на самом деле совсем не все. Именно шум вокруг Александра Стависского и его афер позволит скинуть правительство радикалов, резко, жестко поднимет больной вопрос о «еврейской угрозе» и прямо проложит дорогу «правительству порядка» во главе с самим Кьяппом. Ежели надо, то ради такой благородной цели можно и путч устроить — таков был хитроумный и одновременно гадкий план префекта Парижа.

И частично этот план, надо признать, был осуществлен. Слава богу, лишь в малой степени, хотя путч, увы, все же имел место, и как раз Кьяпп являлся одним из его наиболее ревностных вдохновителей.

Раздел восьмой

1932 год

Январь

ПАРИЖ

КЬЯПП И ВУА

— Вуа, новости есть? Гони! — Кьяпп глядел на своего приятеля и вместе подопечного зло, напряженно, ожидающе.

Анри Вуа помедлил, задумался, вздохнул и только потом уже заговорил, опустив глаза:

— Господин префект, девчонки все как одна утверждают, что Алекс — превосходный, исключительно галантный кавалер, но от любовных утех с ними он по-прежнему с непонятным упорством продолжает отказываться.

— И это все, Вуа? — префект Кьяпп едва не задохнулся от возмущения. Глазки его налились кровью, миниатюрные ладошки мгновенно сжались в кулаки.

— Все… — пролепетал Вуа, явно испугавшийся грозного вопроса Кьяппа.

Кьяпп молчал. Было видно, что он оторопел и рассвирепел одновременно. Придя же в себя, префект в бешенстве зарычал:

— Негодяй, ты что, смеешься надо мной? Живо говори, что он им рассказывает.

Вуа задрожал и начал бормотать:

— Господин префект, да ничего не рассказывает. Ей-богу. Комплиментики в основном отпускает по части их дамских прелестей.

Но есть новости из другой сферы. Буквально вчера был большой прием у барона Гольдвассера. Был там и Стависский и люди из лиги «Огненные кресты». Так вот Алекс вошел с ними в спор, в пылу которого заявил, что он все о них знает от вас, господин префект, и добавил, что вы, господин префект, находитесь у него в кармане. «Как в кармане?» — переспросил его небезизвестный граф Жан-Франсуа де ля Рокк. «А так, — отвечал Алекс. — Я купил префекта Парижа со всеми потрохами, и он находится у меня на содержании».

— Проклятый еврейчик! — завизжал Кьяпп. — И кто его только за язык тянет?

Оставив Вуа, префект бухнулся в свой громоздкий черный «Рено» и помчался на Елисейские Поля, к «Фукьецу», где Стависский неизменно завтракал.

Алекс от всего отперся, заявил, что не имеет ровным счетом никаких отношений с графом де ля Рокком, обозвал Анри Вуа наглым лжецом и обещал при первом же удобном случае прибить мерзавца.

Выйдя от «Фукьеца», Кьяпп тут же навел справки, и оказалось, что Стависский таки был прав — Вуа действительно все выдумал. Более того, граф Жан-Франсуа де ля Рокк прямо заявил, что имя префекта вообще не было упомянуто на ужине у барона Гольдвассера.

Вконец разъяренный Кьяпп опять вызвал к себе Анри Вуа.

Однако тот не растерялся и не моргнув глазом отвертелся:

— Господин префект, но вы же непременно хотели сведений о том, что говорит Стависский в обществе и, в частности, о вас. Девицы молчат, вот и пришлось мне придумывать.

— Все корсиканцы — отъявленные нахалы и хамы! — прокричал Кьяпп про земляков в лице Вуа, а заодно и про себя, — и выгнал Анри прочь.

А Стависский и в самом деле рассказал, что префект Парижа находится у него на содержании. Но только не главарю фашистских молодчиков графу Жану-Франсуа де ля Рокку, а госпоже прокурорше мадам Прессар. Та, садистски ухмыляясь, самолично доложила потом обо всем префекту Кьяппу (тут, видимо, немалую роль сыграло то обстоятельство, что генеральный прокурор находился в постоянной — не на жизнь, а на смерть — вражде с префектурой Парижа).

Так что в общем-то Вуа не так уж и не прав оказался, к моему величайшему сожалению. Да, он не все мог видеть и слышать, этот сутенер и ищейка, но о многом мог догадываться, благодаря своему солидному опыту да ораве шлюх, что рабски пахали на него, так же как и он сам — на префекта.

В нашей истории этот грязный, отвратительный тип Вуа, увы, еще, видимо, появится, и причем в один из самых ответственных моментов — под самый финал хроники, дабы выполнить страшную свою работу. Причем не один, а с одной из своих многочисленных потаскушек.

Впрочем, на настоящий момент об Анри Вуа я имею сведений намного меньше, чем мне хотелось бы. Но надеюсь, ситуация рано или поздно изменится, и удастся все же что-нибудь интересненькое разузнать об этой мерзкой личности.

Однако не будем забегать вперед. Всему — свой час. А с Анри Вуа пока что на время распростимся. Займемся «красавчиком Сашей» — главным героем настоящей хроники.

Май

ПАРИЖ

Стависский и Гольдвассер

Ужин близился к завершению — настал черед кофе, ликеров и сигар.

— Что наш Кьяпп? Не думаете ли вы, милый друг Саша, что он становится все более и более опасен? — вопросил Гольдвассер.

— А разве что-нибудь случилось, барон? — спросил Стависский.

— Да нет, — отвечал Гольдвассер. — Но ведь министры у нас сменяются чуть ли не каждую неделю. Из-за этой чехарды префект Кьяпп, увы, приобретает все более власти, а ведь за ним стоят ультраправые громилы.

— О, не беспокойтесь, барон — со смехом заверил Алекс. — Кьяпп ведь у меня на содержании, и он никогда не посмеет сделать того, чего я не хочу. И потом я знаю о нем как никто и могу в любой момент уничтожить окончательно его общественную репутацию. Нет, нет, рыпаться он не будет, ибо слишком уж зависим.

— Ну а вы разве, в свою очередь, не зависите от него? — спросил Гольдвассер, хитро прищурившись.

— Самую малость, барон. Самую малость, — отвечал уверенно Стависский.

Гольдвассер вздохнул и только сказал:

— Молодой человек, он — крайне амбициозен, и при этом дурак и подлец. Умоляю: будьте осторожны!